Последнее Правило Волшебника, или Исповедница. Книга 2

Для большинства живущих в наступившие темные века болезнь и смерть были постоянными спутниками. Как и в том мире, из которого были изгнаны, они обратились к суевериям и мрачно, с присущим им фатализмом, приняли нищету жизни и сопровождающую ее глубокую приверженность вере.

Казалось, куда ни приезжали Том и Дженнсен в попытках обмена и торговли продовольствием, они видели церкви, выраставшие как символы надежды человечества на спасение от нищеты. Духовенство странствовало по миру и требовало поклонения Ему.

Дженнсен и ее люди держались главным образом друг друга, наслаждаясь плодами собственного труда и радостью жизни вдалеке от тиранов и жестоких людей. Хотя некоторые из них приняли догматы навязываемой религиозной веры. Им казалось легче соглашаться с этой верой, чем подвергать сомнению, и принимать готовые мысли, чем думать самостоятельно.

Дженнсен знала, что их мир погрузится в очень суровые и темные века, но знала и то, что среди этого мрака она и те, кто с ней, могут создать небольшой, но их собственный мирок, наполненного счастьем, радостью и весельем. Остальные, оказавшись погружены в страдания, часть этого мира будет слишком заняты, чтобы доставлять беспокойство удаленному месту, где проживает небольшая группа таких тихих людей. Хотя некоторые из изначально лишенных дара, когда их воспоминания о старом мире полностью исчезли, ушли, чтобы раствориться в городах и других отдаленных поселках.

Непреднамеренно они распространяли основное свойство людей, лишенных дара, которое в итоге окажется и в самых дальних уголках этого мира.

– Ну, как там наш огород? – спросила Дженнсен Тома, когда он сбивал землю со своих сапог.

Он почесал шапку светлых волос и рассмеялся.

– Все просто отлично, Дженн. Можешь ли ты поверить? Я выращиваю овощи – я, Том Рал. И нахожу это более чем приятным. И еще мне кажется, свинья вот-вот должна принести потомство. А Бетти возле нее так и крутится. Судя по тому, как она виляет при этом хвостом, могу предположить, что она будет считать этих маленьких поросят своими.

Бетти, коричневая коза Дженнсен, любила свой новый дом. Почти все время она проводила около хозяев, а еще любила наводить порядок в курятнике, или, вернее, попросту править в нем. Под ее присмотром была пара лошадей, которых она очень любила, мул, которого она терпеливо переносила, и цыплята, которых она терпела, посматривая свысока. И сама она тоже собиралась иметь приплод.

Том прислонился к стене, расправив плечи, и сложил руки, наслаждаясь весенней красотой вокруг.

– Думаю, наши дела пойдут хорошо, Дженн.

Она поднялась на носки и поцеловала его в щеку.

– Это замечательно, потому что я собираюсь завести ребенка.

Несколько секунд он смотрел, как пораженный громом; а затем с диким выкриком подпрыгнул на месте.

– Ты! Дженнсен, как это чудесно! Мы принесем в этот новый мир нового маленького Рала? В самом деле?

Дженнсен рассмеялась, кивками отвечая на его восклицания.

Как хотелось бы ей, чтобы Ричард и Кэлен знали об этом, чтобы они могли прийти и навестить их, когда у нее действительно будет ребенок.

Но Ричард и Кэлен теперь находились в другом мире.

Она любила эти широкие солнечные поля, деревья, поднимавшиеся за ними прекрасные горы и уютный дом, который они сами построили. И это был их родной дом. Дом, полный любви и жизни. Ей было грустно, что ее мать не может увидеть, как она живет в этом мире. Ей очень хотелось, чтобы Кэлен и Ричард смогли бы увидеть ее новый дом и все вокруг, что она и Том создали на пустом месте. И она знала, как гордился бы за это ею Ричард.

Дженнсен знала, что Ричард существует на самом деле, но для остальных ее друзей в этом новом мире Ричард и то, что связано с ним, то, к чему он имел отношение, то, что они когда-то знали о нем, – все ушло в туманное царство легенд и мифов.

Глава 65

Кэлен останавливалась после каждого шага, казалось, лишь для того, чтобы поприветствовать людей вокруг. Она поднималась на носки, чтобы бросить взгляд через толпу, в попытках увидеть тех, кого разыскивала, кого была рада увидеть вновь. Было такое впечатление, что весь мир собрался здесь, в просторных коридорах и залах Народного Дворца. Она не припоминала, чтобы видела когда-нибудь так много собравшихся по какому-либо поводу.

Но ведь, с другой стороны, это было особое событие, такое, подобного которому никогда не случалось раньше. И никто не хотел пропустить его.

Мир стал другим. Когда такое количество людей, посвятивших себя ненависти, исчезло из этого мира, отправившись в свой собственный, то, похоже, наступило духовное перерождение. При меньшем числе людей потребность в создаваемой в результате труда пище и других товарах удовлетворялась за счет сберегающих труд новшеств и открытий. Каждый день она слышала о достижениях, о создании чего-то нового, небывалого. Возможности для отдельных людей созидать и благоденствовать теперь не имели никаких ограничений. Казалось, мир расцветал.