Последнее правило

2. Оппонировать ему будут мой адвокат и доктор Мун, мой лечащий психиатр, которая готова сообщить суду все, что хочет услышать Оливер Бонд.

Положа руку на сердце, я не вижу смысла в этой процедуре, раз всем и так известно, как будут разворачиваться события.

В кабинете у доктора Мартина Кона не так уютно, как у доктора Мурано. У доктора Мун все в голубых тонах — доказано, что голубой способствует релаксации. В кабинете доктора Мартина Кона доминирует серый. Письменный стол его секретарши похож на стол моего учителя математики.

— Чем могу помочь? — спрашивает она.

Мама выступает вперед.

— Джейкоб Хант записан к доктору Кону.

— Проходите, — указывает секретарша на вторую дверь.

У доктора Мун тоже так. Я вхожу к ней в кабинет через одну дверь, а выхожу через другую, чтобы в приемной никто меня не увидел. Я знаю, это делается для сохранения врачебной тайны, но, по-моему, психиатры сами попались на удочку глупого мнения, что психотерапия — нечто постыдное.

Я кладу руку на дверную ручку и делаю глубокий вдох. «На этот раз ты вернешься», — обещаю я себе.

Анекдот:

Человек летит на воздушном шаре и сбивается с курса. Он снижает высоту над кукурузным полем и обращается к женщине:

— Не скажете, где я и куда меня уносит?

— Разумеется, — отвечает женщина. — Вы на 41 градусе, 2 минутах и 14 секундах северной широты и 144 градусах, 4 минутах и 19 секундах восточной долготы; в 762 метрах над уровнем моря; в данный момент вы парите, ваш курс — 234 градуса, скорость 12 метров в секунду.

— Отлично! Благодарю! Кстати, у вас синдром Аспергера?

— Верно! — отвечает женщина. — А как вы узнали?

— Потому что все сказанное вами — истинная правда, намного подробнее, чем нужно, и все это не несет никакой полезной для меня информации.

Женщина хмурится.

— Вы психиатр?

— Да, — отвечает мужчина. — Но как, черт побери, вы догадались?

— Вы не знаете, где вы. Не знаете, куда направляетесь. Вас принесло сюда горячим ветром. Вы навешиваете на людей ярлыки, перекинувшись с ними парой слов, вы находитесь на том же самом месте, что и пять минут назад, но теперь в этом почему-то виновата я!

Доктор Мартин Кон ниже меня ростом. У него борода. Он носит очки без оправы. Как только я вхожу в кабинет, он направляется ко мне.

— Здравствуйте! — говорит он. — Я доктор Кон. Присаживайтесь.

Стулья металлические, обитые кожзаменителем. Один оранжевый — абсолютно не подходящий. Второй серый, посредине впадина, как будто сиденье просто вырвали.

Когда я был меньше и мне предлагали присесть, я присаживался на корточки. Теперь я знаю, что означает эта фраза: я должен сесть на стул. Существует много фраз, которые нельзя воспринимать буквально: «помяни мое слово», «заруби себе на носу», «одну секундочку», «не грузи меня», «будешь у меня на подхвате».

Психиатр достает из кармана авторучку. Садится и кладет на колени желтый блокнот.

— Как тебя зовут?

— Джейкоб Томас Хант, — отвечаю я.

— Сколько тебе лет, Джейкоб?

— Восемнадцать.

— Ты знаешь, почему ты здесь?

— А вы нет?

Он что-то записывает в блокнот.

— Ты знаешь, в чем тебя обвиняют?

— Да. Статья тринадцать, пункт двадцать три ноль один. «Убийство, совершенное путем отравления, неоказания помощи или иное умышленное убийство, а равно сопряженное с совершением поджога либо намерением совершить таковой, с изнасилованием при отягчающих обстоятельствах или без таковых, либо с ограблением или кражей со взломом — классифицируется как убийство первой степени. Остальные убийства классифицируются как убийства второй степени».

Я подумал, что цитирование целой статьи закона произведет на психиатра впечатление, но он не выказывает никаких эмоций.

Возможно, у него тоже синдром Аспергера.

— Ты понимаешь, насколько серьезно это обвинение, Джейкоб?

— За подобное преступление предусмотрено минимальное наказание тридцать пять лет лишения свободы, максимальное — пожизненное заключение.

Доктор Кон смотрит поверх очков.

— А как насчет условно-досрочного освобождения? — спрашивает он. — Ты знаешь, что это значит?