Последнее предложение (СИ)

На этот раз Рита, к его удивлению, назвала конкретный маршрут, потребовав отвезти ее к тому месту, где в Шаю впадала речка со смешным названием Коряжка — крохотулька даже по местным меркам, летом ее можно было перейти вброд, да и сейчас о том, чтобы плыть по ней на чем-то более внушительном, чем надувной матрас, не могло быть и речи, о чем Роман Рите и сообщил, но та лишь пожала плечами.

— Мне это известно. Не нужно считать меня большей идиоткой, чем я есть, Роман Андреич!

— Это сложно, но я стараюсь. Опять, я так понимаю, начнутся лесные прогулки?

— Не беспокойтесь — я вас с собой больше не позову, — отозвалась сидевшая на диванчике девушка как-то устало и больше не проронила ни слова. Роман тоже больше ничего не спросил. Пару раз он оборачивался — Рита курила с отрешенным видом, глядя на бликующую воду, и выражение ее лица напоминало вывешенную на двери табличку «Никого нет дома». Лицо то и дело прятали треплющиеся волосы — катерок летел на полной скорости — опять же удивительно, Романа попросили ехать быстро. Мимо проносились встречные лодчонки, на берегах чуть потряхивали листьями под легким ветерком березы, сегодня выглядевшие особенно ярко и жизнерадостно, и солнечные лучи пронизывали их, золотили тихую реку, и всюду была зелень и яркие пятна цветов, и в лесу вовсю щебетал пернатый народец — так громко, что было слышно даже за шумом движка и рассекаемой воды. Весна здесь чувствовалась сильнее, чем в городе, окончательно отбросив робость и предавшись упоительному буйству, и даже Савицкий, слегка пришедший в себя после богатой на события ночи, поглядывал вокруг не без доли умиротворения, но Рита, казалось, ничего этого не видела. Это было так не похоже на то, как она вела себя в день их первой совместной поездки. Даже вчера она казалась не в пример жизнерадостнее, и когда катер уже был надежно пришвартован в нескольких метрах от того места, где в ленивую Шаю вбегала суетливая говорливая Коряжка, Роман, не выдержав, спросил:

— Да что с вами такое сегодня? Вы не заболели? Или так расстроились из-за этого кретина?

— Можно я позаимствую ваш девиз? — Рита встала, аккуратно одергивая свою курточку, и Роман вопросительно взглянул на нее с берега.

— Который?

— Не ваше дело.

— Не мое — так не мое, — Роман наклонился и сорвал травинку, теплую от солнца, глядя, как Рита перебирается с катера на берег. — Надеюсь, когда вы свалитесь в очередную яму, это тоже будет не мое дело?

Она что-то хмуро пробурчала, оглядываясь, потом вытащила из сумочки сигареты и сунула их в карман куртки, после чего протянула сумочку Савицкому.

— А это еще зачем? — осведомился он, принимая сумочку. — Совершенно не мой стиль.

— Пусть побудет у вас. Мы же договаривались — помните? Подождите меня здесь.

— Не занимайтесь ерундой! — грубовато сказал Роман и сунул сумочку ей обратно. — Просто, если вам уж так приспичит кого-нибудь напугать…

— Не продолжайте! — оборвала его Рита почти с ужасом, схватила сумочку, развернулась и пошла прочь, безжалостно приминая кроссовками желто-лиловое цветочное великолепие и вспугивая хрупких бабочек, бросив на Романа напоследок короткий взгляд, в котором ему почудилось что-то жалобное и беспомощное. Роман отвернулся, слыша, как похрустывают сухие веточки под ее ногами, потом сбросил куртку и растянулся прямо на траве, не заботясь о чистоте гардероба. Он пролежал так несколько минут, закрыв глаза. Неподалеку послышались громкий шум, треск ветвей, суетливое хлопанье крыльев и легкий вскрик, но Роман не пошевелился и глаз не открыл — Рита всего лишь вспугнула задумавшегося тетерева, и беспокоиться тут было не о чем.

Через несколько минут он сел и стянул с себя свитер, оставшись в одной футболке — солнце жарило вовсю. В траве кто-то шебаршился, с берез доносилось резковатое птичье покрикивание. Роман стряхнул с колена муравья, потер все еще ноющий висок и снова лег, подложив свитер под голову, потом закурил, лениво пуская дым в прозрачный воздух и щурясь под темными стеклами. Но, не докурив сигарету и до половины, приподнялся и недовольно посмотрел туда, куда ушла взбалмошная и насквозь непонятная горчаковская вдова. Очень не понравилось ему это жалобно-беспомощное в ее глазах. Он уже видел такое выражение — в собственных, отраженных зеркалом после первой встречи с растреклятым Денисом — нет, после второй, когда «опель»… и не в «опеле» тут дело, и не в кружевных трусиках бухгалтерши, и не в лаванде, и не в инее, и даже не в рассказе Нечаева, не менее безумном, чем его собственные видения видения ли? а в том, что ему не хотелось, чтобы Рита ходила где-то одна, потому что кто-то может взять ее за руку и отвести…

К нему?

А может, и нет — ведь тех людей он не знал совершенно, а Риту возит уже третий день… может, это всегда должны быть люди, которых он не знает… но почему именно он, почему?..

Роман сморщился, собрал все свои измышления в кучу и обозвал их нехорошим словом, после чего, с досадой посмотрев на тихонько покачивающийся катер, встал и быстро пошел туда, где между деревьями исчезла Рита.