Последнее предложение

В тот же момент в зале что-то грохнуло, и огромные панорамные окна разлетелись вдребезги, будто взорвавшись, и одновременно с ними под взметнувшийся многоголосый вопль ужаса раскололись прозрачные колонны, обрушившись вниз каскадом воды и стекла. Роман, слетев со стула, в прыжке смел на пол девушку, которая медленно и с каким-то облегчением на лице разворачивалась навстречу туче летящих стеклянных лезвий, и навалился сверху, закрывая и чувствуя, как по спине барабанят осколки. Больно кольнуло затылок, плечо, что-то обожгло щеку, но он не поднял головы, еще крепче прижав бьющуюся Риту к полу, ладонями закрывая ее голову. Из-под стеклянного пола на него удивленно смотрели круглые глаза цихлиды, нервно шевелящей плавниками. Загрохотали опрокидываемые столы и стулья, послышались громкие шлепки бегущих ног, звуки падающих тел, снова раздались крики. Роман чуть приподнял лицо — по полу к ним стремительно текла вода, неся обрывки водорослей и бьющиеся яркие тела рыбок. В дверях была давка, несколько людей, постанывая, слабо шевелились среди осколков, возле опрокинутого столика ничком лежал мужчина, неестественно вывернув правую руку, на стеклянном полу и тут, и там виднелись кровавые разводы, уже смываемые растекающейся водой. Из-за сцены доносились чьи-то вопли, а на стенах и потолке с бешеной скоростью мерцали цветные огоньки, придавая происходящему некий кошмарно сюрреалистический оттенок. Молодой человек в униформе несся через зал к дверям, что-то яростно крича в свой сотовый и скользя по мокрому полу.

Роман вскочил и вздернул Риту с пола, и она тотчас же вырвалась и отскочила, зло закричав ему в лицо:

— Зачем?! Зачем?!

Не слушая ее, Савицкий лишь окинул девушку взглядом, убедился, что она не ранена, и повернулся, ища Дениса. У него вырвался хриплый болезненный вздох. Очень медленно, едва осознавая свои движения, он подошел к столику, глядя на Чернова, который лежал на столешнице, прижавшись к ней щекой и вытянув руки, и из-под его подбородка по темно-синему стремительно расползалась страшная багровая лужа, в которой прыгали яркие отсветы огоньков. Из затылка Анатолия торчал большой треугольный осколок, насквозь пробивший горло, остановившиеся глаза тускло смотрели в сторону сцены, на лице застыло удивление, словно на сцене происходило видимое лишь только ему изумительное действо, а врывавшийся в разбитое окно ночной ветер ерошил его волосы. На улице перед «Морским дворцом» сгущалась гудящая толпа, и издалека летели зловещие завывания сирен.

Дениса не было.

Тяжело дыша, Роман осторожно тронул Анатолия за плечо, его пальцы дрогнули и сжались в кулак, который с силой ударил по столешнице, стоявшая на ней посуда подпрыгнула, с бряканьем покатилась к краю бутылка, и вздрогнули плечи и голова Чернова — как-то недовольно, словно Анатолий просил не мешать ему лежать и смотреть на сцену. Савицкий резко развернулся, продолжая сжимать пальцы в кулаки, и увидев его лицо и выражение глаз, Рита сделала шаг назад, потом взглянула на погибшего, и у нее задрожали губы. Ее собственные глаза были мертвыми, безжизненными, как обгорелые бревна сруба, стоявшего на полянке очень далеко отсюда, мокрые волосы прилипли к плечам, по лицу метались цветные вспышки, превращая его во что-то жуткое, потустороннее. Они стояли друг напротив друга в пустом зале, и вокруг них мягко шлепали хвостами по полу умирающие рыбки.

— О чем говорил этот ублюдок? — глухо и страшно произнес Роман, чувствуя, как в душе медленно расползается холодная пустота. — Что ты сделала, Рита?

С последним словом она дернула головой, словно собственное имя было пощечиной, нанесенной ненавидящей рукой, потом с какой-то удивительной грациозностью скользнула в сторону, наклонилась и подхватила длинный острый осколок, похожий на стеклянный кинжал, но Роман разгадал и движение, и замысел, и успел метнуться и перехватить ее руку прежде, чем стекло вонзилось в тонкую девичью шею. Дико закричав, она попыталась высвободить руку, осколок полоснул его по запястью, а в следующее мгновение вдруг рассеялся в воздухе невесомой сияющей пылью. Ахнув, Рита зажала порез ладонью, но Роман выдернул руку, глядя на ее окровавленные пустые пальцы.

— Думаешь, я дам тебе сбежать? — громко и весело спросил Денис, снова стоявший по другую сторону столика, и его рука чертила что-то на испачканной кровью столешнице. — Нет, дорогуша, и не пытайся больше! Ты досмотришь свое действо до конца, сука! Ты уйдешь, когда положено! А с тебя, — он ткнул рукой с торчащим окровавленным указательным пальцем в сторону Романа, — я снимаю свою защиту! Я вернул тебе долг, довольно! Сам не трону, но если кто-то попытается тебя убить — он тебя убьет. Пусть это и противоречит замыслу — ничего, я попробую найти кого-нибудь еще. А про нее забудь! Она моя!

Роман коротко глянул на стол, где кровью была криво выписана шатающаяся римская «VIII», потом на Риту, которая тускло глядя перед собой, медленно пятилась к дверям, и в этот момент Денис рявкнул:

— Ну?! Пошла вон!