Последнее прибежище негодяя

Саша до сих пор помнит взгляды нескольких десятков пар глаз, устремленных на нее. До сих пор помнит страх, изумление, злорадное наслаждение, с которым на нее смотрели некоторые. И, конечно, помнит сожаление и брезгливость, с которыми на нее смотрел Горячев, не пытавшийся тогда заслонить ее собой от этих страшных взглядов.

Если бы не Соседова, выпроводившая ее в отпуск со словами, что не верит ни черта в ее виновность, Саше бы тогда очень худо пришлось. Очень!

– Горячев, когда ты был в моем дворе днем? Когда Ломов преграждал тебе дорогу своим автомобилем, который называется «Газель»?! – она почти не замечала, что говорит очень громко и неприлично подозрительно: – Зачем ты был тут днем, Саша?! Когда?!

Она не должна была, не имела права повышать на него голос. Тем более подозревать в чем-то. Но погиб ее дед! И вместе с ним еще два человека! А она не знала, что думать, что делать и кому верить.

Она бы, может, никогда не позволила себе ничего такого, если бы не тот давний Сашин взгляд, заведомо не верящий и обвиняющий ее в страшном проступке. Недоверие стремительно пускало корни в ее сердце, оно, как ядовитый плющ, обвивало каждый нерв.

– Я приезжал, да, приезжал. На днях. Точно не помню: среда, четверг, понедельник. – Горячев стремительно поднялся, чуть подпрыгнул, натягивая штаны, застегнулся, потянулся за ремнем.

– Ко мне?! – Саша округлила глаза. – Но я все время была дома. Ко мне никто…

– Я приезжал не к тебе. К твоему деду, – признался он нехотя, с сожалением рассматривая широкую прореху на планке рубашки, где оторвались подряд две пуговицы.

– К моему деду?! – ахнула Саша и без сил опустилась прямо на пол возле окна. – Но зачем?!

– Ну… – Горячев замялся, попытался как-то свести рубашку на животе, в том месте, где не осталось пуговиц, после нескольких неудачных попыток снял ее и швырнул на кровать со злостью. – Хотел попросить у него твоей руки и сердца. Он же старомодным стариком был. Вот я и решил начать с него, а потом уже…

– Что тебе сказал мой дед?

– Ничего толком не сказал. Разговора не получилось! Он захлопнул дверь у меня перед носом! – огрызнулся Горячев и шлепнул себя по животу ладонями: – Вот как я теперь пойду?!

Саша обхватила голову руками, принявшись раскачиваться, будто пыталась убаюкать разраставшуюся в душе панику.

Он врет! Бессовестно врет! Дед ни словом не обмолвился о его визите. А он никогда от нее ничего не скрывал. Никогда! Дед часто мучил ее ненужными подробностями своих походов по магазинам. И почти всегда вечерами рассказывал ей, как провел день. Что делал, с кем встречался и о чем говорил. Так было каждый день. Исключений не случалось! Дед не рассказывал ей о том, что к нему приходил Горячев просить ее руки и сердца. Если только это не было в день его смерти. Если только дед не успел этого сделать…

– Ты был у него вчера?! – Саша взглянула на него снизу вверх.

– Ну… Нет, не вчера, не помню. – Горячев упорно не хотел на нее смотреть, не сделал попытки поднять ее с пола. – Не помню, в какой день. Саша, прекрати на меня так смотреть!

– Как?! Как ты на меня смотрел в тот день, когда мне подбросили диск с информацией?! – Она с трудом поднялась, прошла на слабых ногах мимо него в коридор, распахнула дверь и громко крикнула: – Горячев, поди вон!

Он появился через мгновение. Злой, растрепанный, в распахнутой на груди рубашке. Обулся, глянул на нее и вдруг полез в карман брюк:

– А как же это, Сашок?

На его ладони лежала крохотная бархатная коробочка темно-синего цвета. Он распахнул ее. Большущей слезой сверкнул камешек.

Кольцо! Красивое, кажется, дорогое. Дорогое, долгожданное.

– А как же это?! – повторил Горячев потерянно, приваливаясь к стене рядом с распахнутой настежь дверью. – Ты так же, как твой дед, громко хлопнешь дверью у меня перед носом?!

Вот лучше бы он этого не говорил! Вот не сказал бы, кто знает, как бы она себя повела. Может, и смягчилась, может, обняла его, разревелась и дала согласие. Но стоило ему так сказать…

– Уходи, Саша. – Она отступила в сторону, чтобы выпустить его на лестничную клетку, не прикоснувшись. – Уходи!

– Идиотка! – буркнул он и ушел.

Саша вернулась в спальню, упала прямо в одежде на развороченную постель и разрыдалась, зарывшись лицом в подушку.

Она не видела и видеть не могла, как мчался Горячев до своей машины. Как старательно сводил края рубашки на животе и как нервно улыбался любопытным взглядам, устремленным на него. Выдохнул лишь, когда нырнул на водительское сиденье своей машины.

Внутри было душно и жарко, он тут же взмок. Понюхал подмышки, брезгливо поморщился. Он не принял душ после секса, как обычно. Эта неврастеничка выставила его. Выставила с обручальным кольцом! С ума сойти можно! Его, Горячева Александра, удачливого, красивого, перспективного! Выставила! С обручальным кольцом! Он потратил на него целое состояние, когда выбирал, а она даже на него не взглянула. Идиотка!