Последнее приключение странника

В течение бесконечно долгого семилетнего периода родители старались меня не трогать, но всегда оставались рядом. Что бы я делала без них? Я проживала эти праздничные часы, как будто похороны: и его похороны – отныне он для меня мертв, – и похороны жены ушедшего. Это была веселая церемония. Я наблюдала за тем, как мои родители снова становятся собой, и у меня возникало ощущение, что они выходят из глубокого траура, покидают тьму и опять обретают свое яркое сияние. Они, как и я, позволили себе расслабиться и быть счастливыми. Они смаковали каждое мгновение, воспринимая его еще более остро. Мои родители носили траур по моему мужу на свой манер. Они безумно любили его, любили как сына. Мои родители ждали, что он, никогда не имевший семьи и упорно стремившийся завоевать привязанность, в конце концов научится жить семейной жизнью, и прилагали для этого все усилия. Надо, правда, признать, что мой отец повел себя не лучшим образом, когда я ему его представила. Но он так же реагировал бы на любого другого мужчину. Я же его дочка! Однако очень скоро оба моих родителя привыкли к нему, к его слабостям, ранам, желаниям, щедрости – а на нее он тоже был способен – и к его огромной любви к их дочери. Мы все долго в это верили. Доказательство тому – наши трое детей. Я в полной мере сознавала, что они все видели и их терзало беспокойство за меня из-за ситуации, в которую я попала. Периодически они действительно пытались подать мне знак, распахивали передо мной дверь, чтобы я с ними поделилась, но никогда не давили на меня, опасаясь, что я встану на дыбы. Своим решением развестись я позволила родителям окончательно разорвать с ним связь. Я подарила им свободу, которую сама так долго ждала, и это была сущая мелочь по сравнению с годами, потраченными ими на мою опеку.

Я перевела взгляд на Эрвана и Люсиль и задала себе вопрос. Ставя точку на прошлом, отпускала ли я на волю и своего брата с его женой? Они нянчились с Мило, смешили его, дарили ему тысячи приключений и подарков. Эрван горел желанием заставить меня развестись, однако меня не покидали сомнения в том, что моя готовность открыться будущему по-настоящему их устраивает. В определенном смысле я перестану в них нуждаться. После исчезновения моего мужа их жизнь радикально поменялась. Я ни о чем их не просила, они встали рядом со мной по собственному почину. До того как мой муж растворился в окружающем пейзаже, Эрван и Люсиль жили в центре Парижа и удостаивали нас своим присутствием несколько раз в год, и не более. Эрван всегда относился к моему мужу с подозрением, регулярно предостерегал меня, но я его не слушала, отказывалась слышать, моя любовь к мужу загоняла меня в разрушительную позицию безоговорочной защиты. Я исходила из того, что брат не может этого понять, ведь Эрван и Люсиль вели жизнь, полностью противоположную нашей. У них не было детей, они вроде бы особо их и не хотели, подчеркивали свое желание оставаться свободными и жить вдвоем, карьера была для них на первом месте, они активно посещали светские мероприятия, выставки и спектакли, путешествовали, отдыхали в шикарных клубах, куда не пускают детей. Приезжая к нам в гости, они идеально исполняли роль “парижан у моря”, Эрван даже не боялся переигрывать. Мы смеялись, тем более что и родители, и я отнюдь не обманывались: здесь, у нас, мой брат и его жена в своей стихии. Но в скрупулезно отмеряемых дозах. Когда же моя жизнь взорвалась, все изменилось. Люсиль оставила работу и поселилась в Сен-Мало, чтобы помогать мне с детьми, а Эрван потребовал от своей конторы перевести его на дистанционный режим работы задолго до того, как тот стал нормой. Они сломали свою парижскую жизнь, чтобы переехать и быть рядом с нами. Одарили моих детей совершенно невероятной любовью и самым естественным образом нашли свое место в нашей разбитой, но спаянной семье. Они были справедливыми, находили нужные слова, когда заменяли меня в материнской роли, пока я жила без единого желания, погрузившись с головой в море отчаяния и не умея заниматься детьми. Досадно будет, если мое возрождение снова отдалит их от нас. Я надеялась, что этого не произойдет, – мне было так комфортно, пока они оставались с нами. Прекрасно было бы удержать их рядом навсегда, после того как закончились годы печали и гнева. Я мечтала об их присутствии в новой жизни, которую собиралась выстроить. Для Мило, Лу и Улисса они были нечто большее, чем дядя и тетя. Однако я ни за что не стану им препятствовать, если они соберутся уйти, ведь они тоже имеют право на свободу. За столом недоставало только Паломы, моей напарницы в “Одиссее” и лучшей подруги, которая появилась в нашей жизни в разгар сумятицы. Я даже не представляла себе ее реакцию, когда она придет в бар после отпуска и оценит мое новое состояние. Она же только об этом и мечтала.

– Эрин? – окликнул меня брат. – Все в порядке?

– Что-то ты слишком молчаливая! – подхватил отец.

– Я смотрю на вас, и мне этого достаточно. Вы красивые, вы такие красивые.

– Я тоже? – спросил Мило.

– Ты самый красивый, радость моя.