Последнее пророчество

Юноша смотрел на Доминатора снизу вверх. Их взгляды встретились. Юноша тут же опустил глаза. Правитель нахмурился. Это был правдивый собеседник Ортиза. Что-то с ним неладно. Доминатор ощутил раздражение. Сейчас не время для мелочей. И все же — что не так с этим мальчишкой? Ах да, вот что. Юноша его не боялся.

Любопытно. Впрочем, еще будет время, чтобы разобраться с этим. Последняя часть великой симфонии должна начаться, когда вернется невеста.

Со все возрастающим нетерпением Зохон ждал появления Йодиллы. Его люди находились на своих местах, все готово для того, чтобы привести в исполнение его план. С тех пор как Зохон, спрятавшийся среди деревьев, увидел знак, который показала ему Йодилла, он больше не сомневался в ее любви. Теперь, зная, что принцесса любит его, он ни за что не позволит Йодилле выйти замуж за наследника Доминатора. А сейчас прямо здесь, в этом зале, он увидел, что Сирей повторила свое обязательство и знаками просила его подождать. Всему этому могло быть только одно объяснение. Йодилла хочет, чтобы все вокруг узнали о ее выборе. Она сама призовет Зохона, и вместе со своей непобедимой армией он с готовностью ответит на призыв. Тогда ни у кого не будет сомнений в том, за что сражается Зохон. Он выступит на защиту Йодиллы. Даже Йоханна поймет это. Результатом битвы станет поражение Домината. Йодилла сможет стать женой того, кого любит. Йоханна передаст корону своему зятю. Государство Гэнг снова станет самым могущественным в мире. И он, Зохон, наконец-то взглянет в лицо обожаемой Сирей.

Когда же она позовет его? И как покажет, что отказывается от своего жениха? От нее требуется всего лишь одно слово, чтобы стать женой этого человека. Зохон, который считал Йодиллу созданием нежным и робким, полагал, что, скорее всего, она просто промолчит. И когда она ничего не ответит, он, Зохон, помедлит — всего лишь мгновение, — чтобы люди услышали тишину, а затем нанесет удар.

Мампо лежал на скамье в комнате, где одевались манахи. Ларс Янус Хакел собственноручно разминал его напряженные мышцы.

— Мальчик, мальчик! — вздыхая, приговаривал Хакел. Ты возродил меня! У тебя есть дар, подобный тому, что когда-то был у меня.

Мампо не отвечал. Перевязанные раны ныли, но он не обращал на боль внимания. Он чувствовал одновременно подъем и ужас — казалось, эти два чувства перемешались в нем. Кестрель вернулась. А он убил человека. Откуда здесь Кесс?

Нужна ли ей его помощь? Зачем он убил своего соперника? За что? Этот огромный человек не был его врагом.

В то мгновение в мире манахи, живущем по своим законам, это казалось необходимым, даже неизбежным. Но сейчас, когда Мампо лежал на скамье и чувствовал, как кровь струится по венам, тот, другой, тоже лежал на скамье неподалеку и ему уже не суждено было подняться. Кестрель вернулась, а он ушел. Почему?

— Как же ты узнал? — изумлялся Хакел. — Убить такого громадного человека можно только одним движением, и ты выбрал именно его. Я никогда не учил тебя этому.

— Я не хотел убивать его.

— Однако убил. Сегодня он сражался в последний раз.

— Я сожалею.

— Он ступил на арену, готовый к тому! чтобы умереть, так же как и ты. Эту манаху ты выиграл.

Мампо с трудом сел.

— Я должен вернуться.

— Хочешь посмотреть на свадьбу? Иди же.

Несколько рабов обмывали мертвое тело, готовя его к погребальному обряду. Женщина, вероятно жена чемпиона, стояла на коленях и гладила мертвое лицо.

— Я никогда больше не буду сражаться, — произнес Мампо.

— Все манахи говорят так после первого убитого соперника, — спокойно отвечал наставник. — И все возвращаются. Достаточно одного раза — и ты не сможешь больше жить без этого.

Мампо потянулся за своей тренировочной одеждой и натянул ее на себя, морщась от боли.

— Я должен вернуться, — снова сказал он.

Что-то происходит, он чувствовал это. Он может понадобиться Кестрель.

Наконец Йодилла в сопровождении своей служанки вернулась на арену и была отведена на место, предназначенное для невесты, с одной стороны посыпанного песком пространства.

Мариус Симеон Ортиз стоял с другой стороны арены и ждал, когда вступит музыка. Он заметил, что Йодилла дрожит. «Ну и пусть, — подумал Ортиз. — Меня это не касается». Он не сводил глаз с Кестрель.

Теперь, когда до обмена клятвами оставалось совсем немного времени, Йоди принялась плакать. Она громко засопела под вуалью, и Ланки, услышав этот звук, тоже заплакала.

— Ах, моя детка, — тихонько скулила она. — Ах, моя бедная детка!..

Мампо тихонько пробрался в зал и встал недалеко от входа, откуда он мог видеть Кестрель. Кесс, напрягшись в ожидании критического момента, смотрела на Сирей. Сирей глядела через арену на Бомена. Бомен же взирал вверх, на Доминатора.

Доминатор поднял скрипку, положил ее на плечо и легко провел смычком по струнам. Первая нежная низкая нота прозвучала над ареной. Остальные музыканты ответили ей, и мелодия полилась. На восьмом такте слаженно вступил хор. С этого мгновения каждое движение церемонии определялось музыкой.