Последнее путешествие Клингзора

- Ничуть не бывало, - возразила Диана. - Он не знает ни добра, ни зла. У него нет точки опоры, которая дает способность к различению. Человек видит добро, как нечто противоположное злу, а зло, как нечто противоположное добру. Как отношение, а не как два раздельных, подобно двум сторонам медали, но фундаментально единых факта. Поэтому и знание его относительно. Он висит в пустоте меж двух зеркал, его знание о добре и зле - отражение отражений, фикция. И он становится подобен псу, лижущему пилу. Питаться своей кровью, пожирая самого себя во тьме невежества и скрежете зубов - это и есть ад.

- Как избавиться от невежества?

- Обрести точку опоры. Во зле или в добре. Познавший одно знает и другое. Как середина медали знает обе свои стороны, являясь обеими.

- Ваши конкретные метафоры неприменимы к абстрактным понятиям добра и зла.

- Добро и зло - это очень конкретные вещи. Зло - это темная сторона человека. О которой он почти не осведомлен, но которая управляет светлой стороной. Светлая сторона - это сознание, о котором человек знает почти все, кроме того, как оно управляется темной стороной. Обрести опору в свете, значит полностью исключить влияние темной стороны. А это невозможно. Потому что оттуда, из тьмы свет черпает энергию, чтобы быть. Темная сторона - это ворота в Хаос, в дикие энергии Вселенной, в чистое, незамутненное Зло. Светлая сторона формирует Космос по своему образу и подобию, она - организатор Добра. Хаос и Космос - равноправны, как корень и цветок, до тех пор, пока связаны стеблем своего единого существования. Но цветок черпает жизнь из корня, а не наоборот. Добро всегда относительно, а Зло - фундаментально. Добро не может быть абсолютным, оно всегда чье-то, поскольку оно - результат частного сознания: моего, вашего, его. Зло - бессознательно, всеобще и абсолютно. Оно не является результатом. Оно - причина всех результатов. В том числе и всех частных форм Добра.

- Значит, укорениться во Зле - это стать принципиальным садистом? Убийцей? Черным магом?

- Ничего подобного это не значит. Вы можете оставаться милейшим и тишайшим человеком. Укорениться во Зле, значит признать равноправие корня и цветка на все время их совместного существования. Потому, что в качестве Человека Преходящего вы и есть стебель, их соединяющий. Но у вас есть выбор. Вы можете укорениться в Добре. Вы не можете отсечь себя от энергий темной стороны. Потому, что это означает смерть. Но вы можете их сознательно игнорировать, укоренившись в сознании. Это намного здоровее, чем бессознательно метаться меж двух полюсов.

- И что будет тогда?

- Вы будете абсолютным эгоистом, очень счастливым человеком. Как счастлива собака, которую хорошо кормят. Как счастлива трава в лучах солнца. Какое ей дело до корней? Но если корм закончится, а солнце зайдет, вы будете драться за кусок мяса и место под солнцем, как животное. Потому что Добро - относительно и преходяще. Оно заканчивается вместе с куском мяса. Добрый человек - это сытая собака, дремлющая на солнце.

- Я не хочу так.

- Вы так не хотите. Поэтому вы - тот, кто вы есть и там, где вы есть. Вы - результат вашего отказа. Вы сделали свой выбор. Вы ушли во тьму от теплых человеческих огней. Так примите ответственность, хозяина больше нет.

- Это все мутня, - авторитетно выступил Юрген, которому удалось выдержать весь коллоквиум только благодаря тому, что было чем заняться – бутылкой. - Инга тоже говорила что-то такое, только попроще. Она прямо говорила, что “бабы” выводят на что-то ценное. И мы с ней три года лазили по степи и искали. И нашли кое-что. А это кое-что может и на миллион долларов потянет, понятно? И мои руки остались при мне, - Юрген вызывающе посмотрел на Диану. В мудрости своей он пропустил большую часть лекции мимо ушей и теперь ориентировался только на вводную часть, где говорилось о сокровищах и об отрывании рук.

- Не тяни, Юрген, - сказал он. - Ты же не ради “баб” нас сюда привел?

- Да я не тяну! - возмутился Юрген. - Сейчас покажу, поехали. Это она, - он кивнул на Диану, - отвлекла.

И уже спускаясь с холма, пробормотал:

- Везде тут эти бабы…

Они проехали еще несколько километров, петляя между холмов, и остановились в неприметной лощинке - не ровное место, но еще и не овраг, так, что-то среднее. Из пологих ее склонов торчали выходы сланца. Юрген взял лопату и подошел к каменной осыпи. Сначала он разбросал в стороны камни, потом начал копать. На этот раз то, что там было упрятано, было упрятано глубоко, и Юрген основательно вспотел, прежде чем выволок из ямы помятый дюралевый ящик с двумя откидными замками, на котором еще сохранились следы защитной краски.

- Вот, - сказал он, кладя руку на ящик и вытирая пот с лица грязным рукавом банного халата. - Сначала мы вышли на самолет. В самолете нашли этот ящик. И, - он ухмыльнулся и быстро потер нос, - и я тебе не все сказал, старик. В нем была форма, да. Но в форму была завернута вот эта штука, - он отбросил замки и извлек из ящика длинный предмет, обернутый в темную ткань.