Последнее путешествие Клингзора

- То, что она умерла, - спокойно ответила Диана. - Вам грустно?

Он пожал плечами.

- Она была стервой. Большой стервой. Но она крепко и много раз помогала мне, - он поскреб щетину на щеке, - в моей многотрудной жизни. Впрочем, мы не жили вместе последние десять лет.

- Но вы не были в разводе?

- Нет, - он пожал плечами. - Сам не знаю, почему. Может быть, было просто лень.

- У вас есть дети? - спросила она.

- Была… дочь. Больше нет, - он посмотрел сквозь стакан в красный зрачок заходящего солнца. - Самоубийство.

Солнце закатывалось за крыши, напоследок пронзая лучами листву лип. Подкрадывались тени.

- Вы исчезли так внезапно…

Она промолчала.

- Как будто убежали.

- И что теперь?

- А что теперь? - он не хотел этого, но в его голосе прозвучала тоска. - Ублюдок в тюрьме, Инга в гробу, что может быть теперь?

- Вы заплатили мне за рисунки, - напомнила она.

- А, пропейте, - он махнул рукой. - Рукопись никуда не годится, Диана. И я знал это с самого начала. И вы, кстати, очень тонко мне намекнули на это, - он ухмыльнулся. - Я намерен переделать ее полностью. Аванс придется вернуть. Черт с ним, теперь я могу себе это позволить, - он помолчал, глядя в пустой стакан. - У Инги не осталось наследников, видите ли. Кроме меня. Надо ехать и заниматься ее домом. Сейчас там присматривает человек. Из местных, но это не может продолжаться до бесконечности. Да и как он присматривает? - он помолчал, щурясь на умирающее солнце. - Я не могу продать дом, даже, если бы и захотел, наследник вступает в права только через шесть месяцев. Но я не хочу…

- Почему он ее убил? - спросила Диана.

- Неизвестно. Он просто подошел и выстрелил ей в сердце из винтовки. Его задержали, когда он сидел на ступеньках крыльца и пил виски из бутылки.

- Вам не будет страшновато там? - спросила она.

- Ха. Ха. - ответил он раздельно и вдруг взгляд его оживился, - Послушайте, поедемте со мной. Там скучновато, но комфортабельно. Я буду работать над рукописью, вы - рисовать, причем, все, что угодно. Там чудесные морские пейзажи.

- Где этот дом? - спросила она.

- На Побережье.

Глава 4

Дом был огромен и на редкость уродлив, то ли разбойничий притон, то ли портовый склад. Он был выстроен из дикого серого камня с вкраплениями красной, спекшейся от старости кирпичной кладки. Никто никогда и не думал его штукатурить. Прямо из стены под крышей торчали балки, мощные деревянные брусья, серые от солнца и соли. Крыша была покрыта старинной розовой черепицей, пористой, в четыре пальца толщиной, каждый лист килограммов в шестнадцать весом. Дом стоял не далее, чем в тридцати метрах от линии прибоя. Прямо из воды, рядом с деревянным причалом выходила пара узких, заржавленных рельсов и, утопая в песке, исчезала под створками высоких ворот, врезанных в каменную стену.

- Там, - он махнул рукой в сторону ворот, - есть лебедка. На эти рельсы ставится специальная тележка, на ней втаскивали внутрь лодки. Сейчас там стоит яхта Инги.

С моря дул сильный, порывистый ветер и было совсем не тепло. Они стояли у причала, рассматривая дом с некоторого расстояния. Громко кричали чайки.

Перед этим они заехали в рыбачий поселок, к человеку, который вроде как присматривал за домом. Навстречу им вышел веселый старикан в тельняшке под черным морским кителем, с сияющей лысиной и в хорошем подпитии. Явно не понимая или забыв, что имеет дело со скорбящим вдовцом он, вручая ключ и получая свою мзду, пожелал им хорошо провести время.

Теперь, совершив обход дома по периметру и вдоволь налюбовавшись скудной, пустынной местностью, они готовились войти в дом.

- Что ее заставило выбрать такое место для жилья? - спросила Диана.

- Не ее, - он помотал головой, пытаясь прикурить на ветру. - Это я нашел старый лодочный сарай, я начал перестраивать его. А потом Инга выгнала меня. Это ведь она оплачивала проект. Так что я толком и не знаю, что там внутри, - он прикурил, наконец, и выпустил клуб дыма, который был моментально унесен пронизывающим ветром. - Да она и не жила здесь. Это была база. Для летнего кайфа, для яхты. Жила-то она, в основном, в Швеции, в Италии иногда. Но, - он поднял вверх два пальца с быстро оплывающей на ветру сигаретой, - была причина, по которой она возвращалась сюда всегда. Там, - он махнул рукой в сторону моря, - под слоем песка - грязь, - он ухмыльнулся. - Да, грязь. Плейстоцен или что-то вроде того. Лечит все болезни. А Инга, старая дура, в тридцать пять лет имела глупость разбиться на мотоцикле. По пьянке. У нее было штук десять переломов. Вот она и приползала сюда лечиться. Ладно, пошли в дом.

Первое, что они увидели, войдя в холл, был скелет, облаченный в форму летчика “Люфтваффе” времен нацизма. Собственно, от формы остались одни ошметья, материал был изъеден не только временем, но, похоже, и солью, и водой, однако знаки различия оставались вполне узнаваемыми. Особенно впечатляла ссохшаяся фуражка с высокой тульей, надвинутая до глазных орбит черепа. А глазные орбиты были почему-то замазаны глиной. Очень старой глиной.