Последнее разделение

Гильмеш продолжал стоять на поляне, не двигаясь. Мне было жаль и Гильмеша, и Фареса, а больше всех – Шубад. Я же всё видела и знала, что Шубад ни в чём не виновата! Горячий порывистый характер Фареса сыграл на этот раз с ним злую шутку. И не только с ним, а со всеми нами…

– Что же теперь делать? – Шубад смотрела на меня с надеждой.

– Иди в дом, – сказала я. – Я попробую поговорить с Гильмешом.

Шубад кивнула головой и пошла в сторону дома. Солнце село. Стало ещё темнее. Я подошла к Гильмешу.

– Гильмеш, послушай! Я всё видела. Я проходила мимо и заметила их раньше тебя. Шубад не виновата. Они просто разговаривали. Фарес восхищался её красотой, а она сказала ему, что любит только тебя и никогда тебя не предаст. Я слышала это своими ушами! Потом Фарес с сожалением сказал, что он теперь не будет знать покоя, встретив такую красивую женщину. И попросил её о единственном поцелуе на прощанье, на память… Ты же знаешь Фареса! Шубад не успела опомниться, как он её поцеловал. И, как раз, в это время появился ты! Понимаешь, этот поцелуй ничего не значил. Это был поцелуй на память! Я думаю, что Шубад расстроена не меньше, чем ты…

Я говорила всё это, и Гильмеш не перебивал меня. Потом он как-то отрешенно посмотрел куда-то вдаль и произнёс:

– Не утешай меня, Мария! Я успел посмотреть на ситуацию глубже. Я слишком люблю Шубад, и поэтому, слишком хорошо её чувствую. Это был не просто поцелуй. Она его любит…

– Не может быть! Она же любит тебя!

– Она никогда не любила меня так, как его… Она была восхищена мной, предана мне, но такого чувства, какое появилось недавно в её душе, я ещё не видел. Это что-то новое. И это – любовь…

Неужели это так? А если это так, то, что же дальше? Слова Гильмеша прозвучали, как гром среди ясного неба. Я была уверена, что всё, что произошло – случайность. Как я ошибалась!

– Гильмеш! Что ты собираешься делать? – тихо спросила я.

Гильмеш немного помолчав, ответил:

– Она слишком дорога мне, поэтому я… отпускаю её. Она может возвращаться домой, в Мохенджо-Даро, может ехать к Фаресу. Пусть делает, что хочет!

– А если она захочет остаться с тобой?

– Нет. Ни за что! Она любит другого мужчину.

– А если она сама ещё этого не знает? Не будь к ней так строг! Фарес вскружит голову кому угодно! Я уверена, что это мимолетность! Всё пройдёт и забудется!

Гильмеш промолчал. В сгустившейся темноте я почти не видела его лица – только очертания.

– Пойдём в дом, Мария! – наконец, сказал он. – Становиться прохладно.

Мы молча пошли. Слуги с горящими факелами ходили по саду и вокруг дома, зажигая на ночь фонари. Царила какая-то торжественная таинственность, но чувство горечи не давало в полной мере насладиться красотой южной ночи.

Когда мы вошли в дом, Гильмеш сразу направился в комнату Шубад. Я осталась ждать в главном зале.

Просидев в раздумье на скамье у окна, наверное, с полчаса, я решила, что пора и мне сходить к Шубад. Пройдя по извилистым коридорам, ярко освещенным многочисленными факелами, я оказалась в жилой половине дома. Дверь в комнату Шубад была распахнута, но её там не было.

Я с удивлением пошла дальше, в надежде найти её или Гильмеша в других комнатах.

Через некоторое время я поняла, что в доме никого нет, кроме меня, даже слуг…

3

Переступив порог парикмахерской, Катя сразу почувствовала характерный запах: пахло красотой. Времени было в обрез. Интересно, здесь кто-нибудь говорит по-русски или по-английски? Надо объяснить, что ей – только помыть и подсушить волосы. Больше ничего. И как можно быстрее. Скоро начало банкета, а она – с такой головой! Всё потому, что Катя не могла удержаться, чтобы не искупаться в море. Пляж был изумительный, и рядом – коралловый риф. Волосы теперь мокрые и соленые.

– Do you speake English? – обратилась Катя к мастеру, чьё кресло было свободным.

– Можно по-русски, – ответил ей мастер с небольшим, но характерным кавказским акцентом.

– А как Вы определили, что я – русская?

– Очень просто! – сказал мастер и жестом пригласил Катю сесть в кресло. – За границей немцы говорят по-немецки, французы – по-французски, а русские – по-английски.

– А англичане – по-русски? – предположила Катя, улыбнувшись.

– Нет! – засмеялся парикмахер. – Англичане – по-английски, но совсем не так, как Вы. Только русские говорят так, или поляки. Но поляков нет в этом отеле.

Мастер осторожно потрогал Катины волосы:

– Что будем делать?

Катя достала из сумочки купон на бесплатное посещение салона и сказала:

– Помыть и высушить феном. Только, побыстрее, если можно.

– Да, у Вас шикарные волосы, – сказал мастер, перебирая Катины волосы. – Вы, наверное, правы. Ничего не надо делать. Вы и так слишком красивы. И Вы – не из нашего отеля.

– Вы – просто провидец! От Вас ничего не скроешь! – усмехнулась Катя.

– Ну, сами подумайте, зачем Вам мыть голову в парикмахерской, если у каждого в номере есть горячая вода и шампунь?

– Действительно, – согласилась с доводом Катя. Ей нравился мастер. Больше всего ей нравилось, что он говорит по-русски. – Просто, я не вовремя искупалась. Мне сейчас в ресторан надо идти, на деловой ужин. А я – в таком виде!