Последнее сияние света (СИ)

— Думаю, тебе не стоит так переживать. — подытожил целитель. — Уверен, что все будет хорошо.

— Как тебе удается сохранять оптимизм?

— Это не оптимизм. Это вера. Хоть и слабая.

Она молча посмотрела в окно и задумалась.

— Как думаешь, какова вероятность, что это произойдет?

— Ближайшие несколько лет. Железная не из тех, кто бросает слова на ветер.

Артем внимательно слушал. Значит, у Железной проблемы с головой, причем по вине Хорона. И это вполне объясняет, почему она напала на них — хотела убить Инну. Но при чем здесь он и Зигмунд?

— А мы при чем? — решил спросить он.

— А ты не помнишь? — искренне удивился Марк.

— Нет… — неуверенно посмотрел на него пирокинетик.

— Теми двумя, которые держали ее после побега Инны, были вы.

— Почему я тогда этого не помню? — искренне удивился Артем.

— Видимо, слишком опасная информация. И вас ее лишили. Хотя мне что-то подсказывает, что это далеко не все. Есть еще какой-то момент, о котором молчат.

— В смысле?

— Железная напала на Ники, но его в этой истории я совершенно не помню. Мы вчетвером участвовали в этом деле, а вот он…

— Погоди, ты…

— Они посчитали, что лишение мыслей связано с повреждением мозга, и надеялись, что я это исправлю.

— Ньюрел вроде в другой стороне… — вспомнил Артем, и Марк согласно кивнул.

— Решил сделать небольшой крюк.

— Ладно, поговорим об этом с Хороном. Кстати, как ее зовут?

— Сейчас — без понятия. — целитель пожал плечами. — Но по досье, если память меня не подводит, ее звали…

***

— … Анна Мирина. — произнес Хорон и развернул компьютер в сторону Ники. — Попала к нам в восемь лет, обладает редким даром металла. До этого было также обнаружено использование терракинеза. По сути, темная личность, все телепаты утверждали, что в ее голове присутствует только мысль об убийствах.

— А ты не думал, что она специально об этом думает? — поинтересовался парень.

— Человек не может столько времени предаваться одной мысли, если это не цель его жизни.

— Элементарная психология? — ухмыльнулся телекинетик, и директор согласно кивнул.

— И у нее счеты со мной и моими друзьями?

— Если бы просто счеты… — вздохнул вошедший Марк, Артем следовал за ним. — Думаю, нам необходимо на время затаиться.

— Не удобно снова просить Ли дать нам убежище…

— Все равно. Она жаждет нашей смерти. Самое правильное — бежать и готовиться.

— Не поможет. — не согласился Хорон. — Вы ведь знаете, почему она гонится за вами?

— Знаем, кроме одного. — Артем посмотрел на Ника. Последний кинул удивленный взгляд в сторону Хорона.

— Я снова забыл о чем-то?

Хорон поднялся и подошел к шкафу. Достав одну из папок, он открыл ее и положил на стол. Ребята сели и начали просматривать содержимое.

— Та история слишком мутная. Марк виноват в том, что не смог вылечить от недуга, Артем — за надзирательство, как и Зигмунд…

— Инна была ее лучшей подругой и, в итоге, сдала. — кивнул Марк. Хорон и Ники удивленно посмотрели на него. — Она сама мне рассказывала.

— А я…

— Ты был тем, кто ее задержал. — улыбнулся Хорон. — Ты единственный на тот момент превосходил ее по силе.

— Получается, это я виноват в том, какой она стала?

— Нет, это уже моя вина… — вздохнул директор. — Я совершенно забыл, что такое человеческое отношение.

Одиннадцать лет назад Анна Мирина была обычным ребенком. По крайней мере, окружающие были в этом уверены: светловолосая девочка, любящая папу и жизнь. Все родители тайно завидовали ее отцу — хоть он был единственным, кто занимался ее воспитанием, девочка была на удивление смышленой, разносторонней и жизнерадостной. Никто никогда не видел, как она плачет или ссорится с единственным родным человеком. Казалось, достаточно добавить заботливую маму, и будет эталон семьи…

Но потом девочка изменилась. Стала полной противоположностью, огрызалась и хамила всем, кто смотрел в ее сторону. Казалось, что ее подменили, что прежняя Анна где-то прячется… Через пару месяцев под обломками рухнувшей церкви было найдено тело ее отца, пронизанное насквозь несколькими железными прутьями.

Хорон глубоко вздохнул. Он пытался понять, как восьмилетняя девочка убила взрослого, по сути, мужика.

— Почему ты не рассказываешь всего? — спросила его вошедшая Инна. Зигмунд кивков поздоровался с друзьями.

— Ты о чем? — не понял директор.

— Все ты прекрасно понимаешь. — ухмыльнулась девушка и села на диван. — Аня была хорошей девочкой, понимающей и милой. Таких, как она, я никогда не встречала.

Восьмилетняя Аня Мирина была своеобразным гением. Она видела прекрасное во всем, как бы ужасно вещь ни выглядела. Казалось, она понимала и чувствовала прелесть и изыск любой ситуации, происходившей в ее жизни. Мы тогда познакомились совершенно случайно, я упала и больно ударилась. Она подбежала ко мне и начала жалеть.

Я была уверена, что у них в семье все хорошо, их с отцом улыбки были настолько искренние, что… Что просто не могли вызвать какое-либо сомнение.

Позже Аня изменилась. Она сама призналась, что убила отца. И причина была более чем веской, даже лишающей какой-либо толерантности и понимания.