Последнее слово девятого калибра

Бес рывком поднял тело с дивана и под сдавленные визги девиц приблизился к герою. В комнате раздался отвратительный хруст сломанного пальца…

– На Варварку! На Варварку, бля!.. Дом сорок, квартира…

– Если тебя подвела память, я вернусь и доломаю остальные.

Выходя из комнаты, Бес, не останавливаясь, с размаху врезал сидящему охраннику в челюсть. Бисер крови мгновенно оросил красивые голубые обои…

– Смените охранную фирму, «мама», – посоветовал напоследок Бес.

Когда они прибыли в квартиру Ремизова, она была пуста. Войдя через выбитую дверь, все трое обнажили оружие и быстро осмотрели все помещения.

– Его нет, Бес… – разочарованно протянул один из бойцов.

Распахнув дверь ванной, Саша уставился на запотевшее зеркало и влажную мочалку. Не задумываясь ни секунды, он вынул из кармана телефон и набрал номер.

– Лисс!.. Он вышел из дома минут десять назад. Шеф, предупреди людей на входе. Боюсь, что он идет к нам…

Карманный оракул Михаила Юльевича был близок к истине лишь наполовину. Ремизов только что вышел из квартиры на Варварке. И он действительно скоро придет к ним. Но сейчас он двигался не к дому Лисса.

Глава 4

В академии, пока Выходцев искал «своего знакомого», Струге стоял в холле и рассматривал коллег. Определить, кто откуда прибыл на учебу, было совсем не трудно. Вон мужчина в енотовой шапке и толстом шерстяном шарфе… Шарф торчит из-под дубленки и напоминает бронежилет. Этот наверняка коллега Бутурлина. Вершит правосудие в Ямало-Ненецком автономном округе или в Оймяконе. Так одеться зимой, даже несмотря на то что едет в Москву, может лишь северянин. А вот женщина, в кожаном плаще на подстежке… Не покупать же, в самом деле, шубу в Северной Осетии, из-за одной-единственной московской командировки!..

Размышления прервал голос, от которого у Струге побежали по коже мурашки.

– Вот вы, Струге, с таким подходом к делу, вряд ли получите удостоверение об окончании курсов обучения…

Да, это был Иван Николаевич.

– Вот и Марат Михайлович о вас беспокоится!

– Какой еще Марат Михайлович? – опешил Антон.

– Злобин, конечно. Замечательной души человек. Всем интересуется, обо всем рассказывает. Бойкотируя учебу и наше общество, вы очень много теряете, Антон Павлович. – Судя по довольному тону Бутурлина, Струге понял, что адвокат обосновался в их номере капитально. – А вы все следствием, следствием занимаетесь… Да? Кстати, хотите, подскажу одну умную вещь, о существовании которой вы с вашим следователем вряд ли догадываетесь? Меня на мысль все тот же Марат Михайлович натолкнул. Он заметил один любопытный факт. Если Феклистова убили, тогда откуда люди, разбившие мне лицо, знают, что документы у вас? Ведь если верить вашему рассказу, получается, что вы могли заметить документы в ящике лишь в присутствии того же Феклистова. Больше в коридоре никого не было. Почему же вышли на вас? Кто-то должен был знать об этом еще!

– Вы посмотрите, какая рассудительность! – ахнул Струге. – А интересно, откуда это Злобин узнал о каких-то документах? Прямо ума не приложу…

Судья уже очень жалел, что волею случая ему и Выходцеву пришлось раскрыть перед Бутурлиным карты. Но кто мог предполагать, что этот бука в одночасье превратится в болтуна? Казалось, что мурманский судья молчать и бурчать будет даже тогда, когда его поведут на расстрел.

– Бутурлин, при вас нельзя даже мелочь пересчитывать. Если бы я знал, что вы, без ведома отдельных лиц, считаете возможным рассказывать первым встречным об их проблемах, я бы выгнал вас взашей!

– Руки коротки. – Бутурлин перешел к активной обороне: – Вас на мысль наталкиваешь, а вы хамите!

Глядя на переминающиеся половинки зада удаляющегося Бутурлина, Струге подавил в себе внезапно возникшее желание догнать его и по-мальчишечьи дать пинка. Представив себе это действо в фойе Российской академии правосудия, Струге улыбнулся. Первая задача, поставленная перед ним Лукиным, была бы выполнена. Антон Павлович Струге самым должным образом продемонстрировал бы в Москве «лицо терновского правосудия» в действии.

– Извините, можно вас на минутку?

Струге сначала не понял, к кому обращен вопрос, а когда до него дошло, что коридор пуст, обернулся.

Дверь одной из аудиторий была приоткрыта, и в ее проеме, держась за ручку, стоял высокий седовласый мужчина. Роскошный костюм от «Дольче и Габбана», такой же дорогой галстук приглушенных тонов, стодолларовые туфли. Это Антон отметил сразу, едва его взгляд остановился на говорящем. Мужчина продолжал виновато улыбаться и смотреть на терновского судью.

– Вы ко мне обращаетесь? – осторожно справился Антон.

– Так ведь больше тут никого нет, – усмехнулся седовласый.

После разговора с Бутурлиным было трудно мгновенно превратиться в светского льва, но Струге заставил себя переключиться.

– Конечно, – он заспешил к двери. – Чем могу?