Последнее слово техники

— Возгласы «Но ты мало что можешь им предъявить, а?» — Я могу проследить свою родословную назад во времени примерно на такой же срок, и даже дальше, до появления первых неверных проблесков сознания, а если вам охота заглянуть ещё дальше — сквозь многие десятки тысяч поколений. — «Как, на прошлой неделе?», «Твою мать!» — Конечно, моё тело подверглось коррекции, обеспечивающей ему обширные возможности получения разнообразных удовольствий и всемерно повышающей шансы на выживание в любой ситуации, — «Не стоит беспокоиться, дружище, этого он нам не покажет…» — и так же, как получил эти способности в наследство я, их должны будут перенять от меня мои дети. — «Ну пожалуйста, Ли, мы ведь только что поели!» — Мы переделывали самих себя и совершенствовали свои машины, мы вряд ли ошибёмся, сказав, что мы сами себя сделали. Однако в моей голове, в моём черепе и мозгу, обитает существо по крайней мере столь же недоразвитое и тупое, как только что рождённый ребёнок в самом глухом медвежьем углу Земли. — Он сделал паузу, улыбнулся и переждал кошачье мяуканье. — Мы те, кто мы есть, потому что мы способны учиться и обогащать свои знания, потому что у нас есть путь, по которому мы можем идти. Мы разделяем общие ценности пангалактического человеческого типа живых существ, а также ценности, характерные для межвидовой метацивилизации, называющей себя Культурой, и, наконец, мы есть результат прецизионного смешения генов наших родителей, какие бы битовые заплатки мы потом ни ставили. — «Сам себе поставь битовую заплатку, цыплёночек…» — Так что я вправе считать себя морально выше тех, кто копошится под толстым слоем атмосферы там внизу, потому что я иду по тому пути, для которого я был предназначен. Мы возвышены, они же раздавлены, причёсаны под одну гребёнку, научены цирковым трюкам, искривлены, как дерево бонсай. Их цивилизация переполнена уродствами и отклонениями, наша построена на тщательно уравновешенном гедонизме, не допускающем пресыщения. Культура позволяет мне всё, на что я способен, что не вступает в противоречие с правами других, и чаша моя полна, будь то к добру или злу. Я могу, в той или иной степени, считать себя гражданином Культуры, равно как и все присутствующие здесь. Мы служим в Контакте, так что, по определению, объединены общей склонностью к дальним странствиям и встречам с необычными, нерядовыми людьми, и в этом отличаемся от остальных, но в целом каждый из нас, будучи случайно отобран, более или менее верно отражает все аспекты Культуры, а вот кем бы вы должны были стать, пожелай вы верно отразить все аспекты земной цивилизации, я вам предлагаю вообразить самим. Но вернёмся ко мне. Я так же богат и столь же беден, как и любой человек Культуры (я использую эти слова, поскольку в дальнейшем буду сравнивать наше социальное положение с аналогичными земными характеристиками). Я богат уже тем, что нахожусь на борту этой посудины, которой не нужен ни капитан, ни даже экипаж в строгом смысле слова, и хотя моё богатство не является очевидным для постороннего глаза, любому среднестатистическому землянину оно покажется громадным. Мой дом — в прекрасном, восхитительном орбитальном хабитате, который любому жителю Земли покажется неописуемо чистым и просторным. У меня пожизненный неограниченный доступ к быстрой, безопасной, свободной, полностью самодостаточной транспортной системе, я живу в собственном крыле родового дома, а вернее сказать, хором, вокруг которых раскинулись необозримые сады. У меня есть личный летательный аппарат, катер, возможность выбора из большого перечня иных транспортных средств, от афореса (Я предпочёл передать фонетически слово, которое в переводе звучало бы примерно как «лошадеобразный». — Примеч. дрона.) до того, что жителям этой планеты могло бы показаться звездолётом; наконец, я могу воспользоваться любым из длинного перечня свободных в данный момент кораблей, которые зовём звездолётами мы. Как я уже сказал, я сейчас служу в Контакте и оттого несколько ограничен в своих перемещениях, но, разумеется, я могу в любой момент выйти в отставку и через несколько месяцев быть дома, с перспективами прожить без каких бы то ни было забот ещё две сотни лет или около того. И всё это даром. Я ничем не обязан за это платить.