Последнее слово техники. Черта прикрытия

Для отряда из девяти бойцов шансы составляли пятьдесят на пятьдесят. Их оставалось шестеро — шансы были призрачны. Эксперты, занимавшиеся программированием симуляторов, даже и говорить не хотели о варианте, когда на последнем этапе операции оставалось меньше восьми бойцов.

Все же вероятность успеха присутствовала. И потом, что такое слава? Чем больше тех, с кем ее надо делить, тем меньше останется на твою собственную долю...

Эта огромная, устрашающей сложности конструкция... За всю свою долгую и разнообразную жизнь — в любых ее формах — он не видел ничего прекраснее.

У него разрывалось сердце от мысли, что они пришли сюда ее уничтожить.

Сессии с участием приглашенных лиц были в Палате большой редкостью, тем паче в сезон отпусков, когда большинство Представителей уделяли преимущественное внимание другим делам или просто отдыхали. Филхэйн пришлось использовать все имевшиеся у нее связи, потянуть за все струны, стиснуть все пружины, прибегнуть к помощи всех, кто как-либо ей симпатизировал, чтобы вообще организовать такое заседание. Просто чудо, что это ей удалось в столь сжатые сроки. Свидетельские показания, которые она собиралась представить членам Палаты, не требовали особых ораторских тренировок. Да и не было у них на это времени.

— Прин, — испытующе обратилась она к нему перед самым началом заседания (они стояли в вестибюле Сената, а Эррун со своими прихвостнями из кожи вон лезли, пытаясь отменить или перенести на другой день специальную сессию), — вы уверены, что сможете?

Она по себе знала, как страшно в первый раз стоять на трибуне Палаты, когда все глаза устремлены на тебя: все пытаются предвидеть твои поступки и реакцию, сотни смотрят на тебя, десятки миллионов по всей системе наблюдают за твоими действиями и прислушиваются к твоим словам в реальном времени, а миллиарды, вполне вероятно, услышат и увидят тебя позднее, в записи. Число зрителей может возрасти до десятков и сотен миллиардов, если сказанное тобою будет иметь эффект разорвавшейся бомбы, да что там, просто как-то привлечет внимание хотя бы одного из главных новостных каналов.

— Да, я это сделаю, — решительно ответил он. Глаза его были старыми и больными. Но, возможно, она и напридумывала себе все это, ведь о том, через что ему пришлось пройти, ей до сих пор мало что было известно.

— Дышите глубже, — посоветовала она. — Сконцентрируйте внимание на том, с кем говорите в данный момент. Других игнорируйте, а о камерах вообще забудьте.

Он кивнул. Она могла лишь надеяться, что он сумеет сохранить спокойствие. Палату наполнил странный гул, когда внезапно появились несколько известных Представителей, не удостоивших, однако, своим присутствием утреннее заседание (какие бы у них неотложные дела ни нашлись в Городе). Это было необычно. Она видела, как журналисты со своими камерами спешно заняли пустовавшие до того места на галереях для прессы. Вечерние заседания, как правило, проходили в более спокойной обстановке, чем утренние, и это могло означать, что жернова молвы уже перемололи пущенные слухи.

И даже пустовавшая более чем на две трети Палата могла кого угодно вогнать в трепет.

При всей цивилизованности они оставались стадными животными, а изгнанного из стада на протяжении миллионов лет существования таких видов, как правило, ожидала смерть. Другим существам, не столь приверженным этим инстинктам, было бы легче. Да их собственные хищники бы лучше справились, если б выиграли схватку за господство над планетой. Но они проиграли, и их тут не было. При всей их свирепости они оказались уязвимы. Их тихо сжили со свету, разбавили им кровь, довели до вымирания или же загнали в заповедники и зоопарки, где они влачили жалкое неполноценное существование. Так что беспокоиться было, право же, не о чем.

Она разрыдалась, слушая неторопливые, подчеркнуто спокойные показания Прина, и не пыталась скрыть своих слез. Но она нашла в себе силы досидеть до конца и выслушать все до последнего слова. Она видела, что творится в Палате. Некоторые подробности производили столь отвратительное и шокирующее впечатление, что новостные сети, как впоследствии оказалось, вырезали их из трансляции. Но подлинное значение всесокрушающих, неоспоримо эффективных слов Прина проявилось чуть позднее, когда представители партии Традиционалистов, а в особенности почетный член Палаты Эррун, подвергли его безжалостному перекрестному допросу.

Всерьез ли он рассчитывает, что они примут на веру это неслыханное нагромождение чудовищной лжи?

Но это не ложь. Ему бы и самому хотелось так думать, но это не так. Он не рассчитывал, что к его словам отнесутся серьезно, потому что уж слишком ужасно и неправдоподобно они звучат. Он знает это. Он понимает, сколь значительные персоны сосредоточили свои силы на том, чтобы скрыть правду. Он знал, что они сделают все, дабы дискредитировать его самого и очернить его слова.

Как может он знать, что это не был просто ночной кошмар, навеянная наркотиками ужасная галлюцинация?