Последнее слово техники. Черта прикрытия

Она некоторое время смотрела, как человек и маленький колесный дрон медленно бредут во тьму, потом повернулась и обследовала взглядом свои аппартаменты. Ей подумалось, что, наверное, двери когда-то были окном у самого потолка — они поворачивались по горизонтальной оси, а собственно дверь оказалась довольно тонкой и узкой перегородкой посредине трехметрового проема. Она наклонилась и пролезла внутрь. Створки вернулись в первоначальное положение.

Убранство каюты показалось ей замысловатым, вполне отвечавшим стилистически обилию уровней, закутков, поворотов, где она рисковала заплутать среди теней. Несомненно, в ту пору, когда здешний пол был потолком, все эти конструкции имели какое-то иное, более осмысленное назначение.

Корабельный дрон повис перед нею и доложил, что в каюте обнаружена кровать с жидкостной амортизирующей прослойкой, где вполне может разместиться существо панчеловеческого метавида, и что он продолжает поиски санузла.

— Вы солдат? — спросила доктор.

Глаза Ватуэйля округлились в притворном изумлении.

— Да, пожалуй. Солдат, офицер флота, пехотинец, техник летательного аппарата, подводник, космофлотец, солдат вакуумной пехоты, бестелый интеллект в хитрой машине для убийства, кусок программного кода — все вышеперечисленное. Для вас это новость? Есть, знаете ли, такая хрень, как Военная Конвенция, док, и в соответствии с ней меня нельзя пытать или безнаказанно влезать в мою личность. И пусть вы заполучили мой код и все, что в него напихано, однако лазить в моем сознании и гонять его по симуляторам вам возбраняется — уж для пыток и наказаний так точно.

— Вы чувствуете себя наказанным за что-то?

— Зависит от того, как долго все это будет продолжаться, — пожал он плечами.

— И как долго это продлится, по вашему мнению?

— Не знаю. Я тут ничем не распоряжаюсь.

— А кто распоряжается, как вы думаете?

— Вы. Ваша сторона конфликта. Может быть, и вы лично, в зависимости от того, что вы такое или кого представляете. О, кстати — а кого вы здесь представляете?

— Кого же я представляю, как вы думаете?

Он вздохнул.

— Вам никогда не надоедает отвечать вопросом на вопрос?

— Вы думаете, что мне это может надоесть?

Он усмехнулся краем рта.

— Да.

Он не мог понять, зачем вообще оказался здесь. У них в распоряжении его программный код, им известно все с того самого момента, как он попал сюда. Ничто из того, с чем он явился сюда, не могло от них ускользнуть. Вообще-то такое развитие событий планом не предусматривалось. Его сопровождала специальная подпрограмма, чьей задачей было стереть его личность и все воспоминания, а заодно и всю технико-тактическую информацию, как только станет понятно, что он — в обличье темного копья, падающего с небес — вряд ли переживет самоубийственный рейд. Будь он полностью уничтожен, это не имело бы значения, но если бы от него все же что-то оставалось, следовало позаботиться, чтобы это «что-то» ни в коем случае не досталось Врагу. Но иногда подпрограммы не срабатывали вовремя. Он слышал о таких случаях. Им не полагалось быть слишком чувствительными, иначе вероятность ложных срабатываний была бы чересчур высока. Вот это, надо полагать, и случилось с ним. Ошибка. Он попал сюда по ошибке.

Впрочем, он не видел в этом особых поводов для беспокойства. Он успел уже, сидя в безликом кабинетике напротив молодой врачихи, перерыть всю память, что у него еще оставалась, и не нашел там ничего, относящегося к миру за пределами комнаты.

Он знал, кто он такой. Его звали майор Ватуэйль. Он провел многие десятки лет в огромной военной симуляции, запущенной взамен реальной войны между Гееннистами и Альтруистами. Воспоминания о миссиях, предшествовавших злополучному рейду, были крайне смутными, а о том, что происходило между заданиями, он не мог вспомнить вообще ничего. Но так и должно было быть. Его базовая личность — ядро, спрятанное за семью замками в самых надежных цитаделях Альтруистов, запущенное в самых проверенных вычислительных субстратах, — училась на ошибках копий, отряженных в каждую из этих миссий. Очистившись от них и сделав необходимые выводы на будущее, она загружала себя в следующую итерацию, и так далее. Ничто способное скомпрометировать его лично или сторону, на которой он воевал, не должно было просеяться сквозь это сито. Каждая версия его личности, как бы она ни выглядела в Виртуальной Реальности, чем бы ни становилась — подобием человека, машины или просто фрагментом самомодифицирующегося программного кода, выбиравшим себе личину в зависимости от нужд конкретного симулированного окружения, — проходила тщательный контроль перед тем, как отправиться на поле боя, чтобы в руки Врага в случае провала не попало ни бита ценной информации. В общем, пользы от него им тут не было решительно никакой, и все же он оказался здесь. Зачем? С какой стати? Как с ним поступят?

— Как вас зовут? — спросил он девушку.