Последнее слово техники. Черта прикрытия

Поверхность объекта выглядела невероятно древней, изборожденной следами кометных ядер и астероидов, и лишь несколько подозрительно прямых линий и слишком плоских выступов выдавали ее искусственное происхождение. Челнок медленно вплыл в сердцевину того, что больше всего напоминало темный глубокий кратер. Экран почернел окончательно, однако свет тут же вернулся; он был неярок, но медленно разгорался. Желто-белая люминесценция озарила все вокруг и постепенно затопила весь экран. Изнутри космофабрику, казалось, затянула паутина: массивные серебряные нити ее образовали почти идеальную решетку шириной около километра. В ячейках решетки виднелись неисчислимые темные машины, похожие на части развалившегося исполинского часового механизма; диски, шестерни, цилиндры, валы, пластины, веретена, станки, сопла...

Челнок остановился, когда до центра спутника оставалось не более сотни метров.

— Хотите посмотреть, как все это будет выглядеть, когда и если мы двинемся дальше? — предложил Беттлскруа.

— Да, пожалуйста, — сказал Вепперс.

На экране начала развертываться последовательность кадров, по всей видимости, взятых из симуляции. Они демонстрировали вид фабрикатора изнутри в рабочем состоянии.

Внезапно части часового механизма пришли в движение, засновали вверх-вниз по серебристым нитям паутины. Большинство их устремилось к далеким стенам фабрики, смутно рисовавшимся в полумраке, но приблизительно двадцатая часть от общего числа скучилась в самом центре системы, как ядрышко ореха.

Машины ездили туда-сюда, загорались и гасли огоньки, и постепенно от машин, обосновавшихся на периметре фабрики, к центральному узлу по нитям заструились какие-то темные обломки и огрызки. Они проваливались к ядру паутины и исчезали там. Ядро разрасталось, разбухало, к нему то и дело подстраивались другие машины, отступая с периметра, чтобы помочь собратьям, трудившимся в центре. Над чем бы они там ни корпели, творение их стремительно увеличивалось в размерах, проходя через ряд довольно простых, приятных глазу своим изяществом форм; у всех были две общих черты: соотношение длины к ширине составляло примерно два к одному, а общие очертания приближались к цилиндрическим.

Форма, слепленная машинами центрального узла, продолжала расти. Обозначилась ее поверхность, хотя разглядеть корпус в подробностях удавалось очень редко, да и тогда он нисколько не напоминал корпус корабля в представлении Вепперса. Конструкторские машинки стекались от периферии к центру, спеша поучаствовать в акте творения, что вершился там. Сеть серебристых волокон трепетала, колыхалась, выгибалась в центре, как будто на решетку навели рассеивающую линзу, и центральный узел стал похож на эллипсоид. С периметра не переставая поступали все новые и новые куски строительного вещества всевозможных размеров и форм, и разнообразие их все увеличивалось. Постепенно во внутренней стене спутника образовались дыры и лазы, и через них тоже стало сеяться и сыпаться сырье.

Через считанные минуты после начала сборочного процесса волокна растянулись так сильно, что почти прильнули ко внутренним стенам фабрикатора. Самые крупные части ожившего часового механизма ускользнули туда вместе с решеткой и застыли неподвижно. Сырье перестало поступать. Ни частички его больше не падало, не струилось и не сеялось через дыры-лазы-щели в стенах и не подвозилось машинами с периметра фабрики.

А в центре паутины возник корабль.

Он был приблизительно эллиптической формы в поперечном сечении, но только очень приблизительно. Длина большой полуоси составляла около шестисот метров, короткой — две сотни метров, а высота достигала сотни. Корпус новорожденного мерцающе поблескивал в неверном свете, будто колеблясь, каким ему стать — черным, как ночь, или мутно-серебристым. Хотя внешняя поверхность рябила и шла волнами, было заметно, что она во множестве мест испещрена темными, глубокими, идеально эллиптической формы кратерами и усажена черными пузырчатыми ягодами кабин разной величины.

— Прошу любить и жаловать! — торжествующе захихикал Беттлскруа и взглянул на Вепперса. — Один боевой звездолет, — пояснил он.

— Какую скорость он может развить?

— Предельная скорость составляет около 2.4 килосветовых.

— И он полностью работоспособен? — скептически спросил Вепперс.