Последнее свидание (СИ)

Толпа, галдевшая в начале этого всеобщего собрания, внезапно притихла и расступилась в разные стороны. Там, по мраморному полу, стукая каблуками, шел Тор, ведя своего сводного брата. Его руки скованы цепями, его рот закрыт железной маской, не позволяющей сказать ни слова. Его костюм был заляпан грязью, его сапоги были в пыли, его черные волосы спутались и налипли на высокий лоб, а лицо его было разбито. На переносице виднелся ещё не совсем затянувшийся шрам, над правой бровью просвечивалась ещё одна царапина с застывшей в ней кровью, на лбу красовалась почти спавшая болячка, оставляя на его коже бледное пятно, которое вскоре тоже пропадет.

Они прошли мимо людей, направляясь к трону Всеотца. Асы перешептывались, разглядывая младшего принца с головы до ног, и боязливо сторонились, когда Тор вел его мимо них. Они все ещё его боятся, все ещё сторонятся его, зная, что маг способен даже на мысленное внушение своей воли. Однако, бояться им в данный момент нечего. Его взгляд полностью поник, опустошен, не имеющий в себе никаких эмоций. Он поверженный…И сейчас асы сторонятся его намного больше, чем раньше, и от этого не меньше презирают. Он все тот же отброс Асгарда, все тот же приемыш из Ётунхейма, все тот же чужак, все тот же изгнанник в глазах народа.

Тор вместе с братом приблизились к трону.

-Отец, - старший принц учтиво поклонился, младший стоял, гордо задрав голову, пристально глядя на царя. Теперь Один для него лишь царь, не более…

Его жена и мать стояли на ступенях возвышения перед троном. Мама медленно спустилась к сыновьям, обняв старшего, а затем прижав к себе младшего. Локи лишь положил голову ей на плечо, по-прежнему не выражая эмоций.

Его жена приспустилась к нему, осторожно, шаг за шагом, дрожащей походкой приблизилась к израненному ослабшему мужу, к побежденному, не состоявшемуся царю, но к родному, близкому и любимому во всем мире. Она взглянула на него глазами полными горьких слез, и он, увидев её заплаканную и печальную, первый подался на встречу. Она не могла подойти к нему без его разрешения, даже сейчас, не видя его столько времени. Она ни разу не посмела ослушаться его. Она не придет, пока он не позовет.

Она ухватилась за его шею и уткнулась в его плечо, а он, не имея возможности прижать её к себе, лишь потерся виском о её висок, и зажмурил глаза, боясь, что вот-вот прольются слезы. В душе он корил себя за то, что так долго позволил себе быть без неё, за то, что принес ей столько страданий, за то, что однажды влюбился в неё. Ведь его любовь приносила ей только отчаяние, только боль. Но он не знал главного. Для неё быть с ним - означает жить. Все это время она выплакивала свои слезы, боялась мысли, что навсегда потеряла его, но где - то глубоко в душе была счастлива, что именно он пришелся её сердцу, что именно он тот первый и единственный, кто был в её жизни. Он для неё - всё.

Их взгляды пересекались, и они могли сказать друг другу тысячу слов о своих признаниях, даже не произнося их. Сейчас одного лишь взгляда её достаточно, свои мысли она всегда открывала для него, зная, что он обязательно прочтет. И он читал. Даже сейчас он прочел в её глазах эту фразу, что никогда не была произнесена ею: “я тебя люблю”. Он кивнул ей, пристально глядя на её лицо, и видя как краснеет оно, а значит она услышала его ответ: “я тебя люблю”.

Это воссоединение с ним длилось, казалось, целую вечность. Но этим минутам наступил конец, когда бас Одина прозвучал весьма злобно.

-Снять с него маску! - послышался указ. Его жену легонько оттолкнули от него, и, сняв заклепки на его шее, убрали маску с его лица. Из его тонких губ некогда стекала кровь, а теперь от неё остался лишь засохший след.

-Локи Лафейсон, ты осознаешь вину в своих деяниях совершенных против Мидгарда? - прозвучал вопрос Всеотца. Ответом ему была дерзкая лукавая улыбка трикстера.

-Что ж, думаю, это нет, - досадливо добавил Один.

-Твое наказание будет неизбежным, ты предстанешь перед судом Асгарда завтра, а пока что будешь отведен в тюремный зал, - Один говорил четко, в его голосе даже не дрогнули чувства, как отца к сыну.

Его жена пустилась в слезы, но рыдания, рвавшиеся из её груди, старалась всячески сдержать. Фригг, чувствуя, что сейчас девушка сорвется, крепко прижала её к своей груди.

-Отец, смягчи его наказание, я прошу тебя, он ведь твой сын, - Тор неожиданно для всех вступился за сводного брата, за врага Девяти Миров, за монстра, рожденного в страшных и морозных снегах Ётунхейма.

-Он сын Лафея! - отрезал Один, и в этот момент не сдержалась даже Фригг от слез.

Локи же молчал, лишь улыбался. Эти слова отца, что тогда ранили глубоко его душу: “Сын Лафея”, и теперь били его, но он не чувствовал боли. Перед ними стоял Бог с ледяным сердцем, с холодным камнем внутри, которому уже все равно. Все хорошее там погибло, все теплое умерло. Все темное и холодное расцветало по сей день.

-Отец, но… - начал было Тор, но царь прервал его.