Последнее танго в Париже

Она замедлила шаг, но не остановилась. Ее удивило, как хорошо он одет. На нем были безукоризненный темно-синий блейзер, бледно-лиловая, в тон, рубашка в полоску и широкий шелковый галстук. Он выглядел расфранченным, и даже в походке его сквозила самоуверенность. Жанна ему больше не верила.

— Все кончилось, — сказала она.

— Кончилось, — согласился он, передернув плечами, и поспешил за ней, чтоб не отстать. — А потом начнется по новой.

— Что начнется по новой? — спросила она, поглядев на Пола; он показался ей не таким настороженным, как раньше, и, стало быть, уязвимым. Словно за стенами той квартиры он сбросил старую шкуру, как выбравшийся из норы зверь в период линьки. Впрочем, Жанне не хотелось обсуждать их проблемы на улице. Тогда квартира отгораживала от мира и саму себя, и ее; но перед лицом суровой действительности Жанна не собиралась выдавать свои тайны.

— Я больше ничего не понимаю, — заявила она и прибавила шагу.

Он взял ее за руку и повел к метро. Она всем телом сопротивлялась его настойчивому напору, — однако, подумалось ей, раньше она не была на такое способна. Пол остановился у входа на платформу и коснулся ее щеки. Жанна обмякла. Она знала, что у них ничего не получится, но не могла просто так взять и уйти.

— Тут и понимать нечего, — сказал Пол и, не успела она опомниться, мягко поцеловал ее в губы. Он ощутил земное тепло ее плоти: теперь он видел в ней женщину, и к тому же весьма привлекательную. На ее же памяти это стало первым его нежным объятием.

Они шли по платформе под руку — совсем как угрюмая молодая племянница и добрый дядюшка, погруженные в доверительную беседу.

— Мы ушли из той квартиры, — объяснил Пол, — а теперь встречаемся снова. Будет и любовь, и все остальное.

Он улыбнулся, но Жанна отрицательно покачала головой:

— Остальное?

Он не успел ответить — подкатил поезд, и они, не сговариваясь, вошли в вагон. Пол провел ее к свободным местам, они уселись рядом, будто влюбленная парочка.

— Послушай, — сказал он, радуясь тому, что может говорить о себе и тоска его отпустила. — Мне сорок пять. Вдовец. У меня маленькая гостиница, в общем, конечно, дыра, но все-таки не ночлежка. Я жил, гоняясь за удачей, потом женился. Жена наложила на себя руки…

Поезд, взвизгнув тормозами, остановился. Толпа повалила на выход, с грохотом распахнув двери. Пол и Жанна переглянулись — и тоже вышли. Она поняла, что ей неинтересно слушать про его жизнь, судя по всему печальную и немного убогую. По бетонным ступенькам они молча поднялись наверх и очутились на залитой солнцем опрятной широкой улице по соседству с площадью Звезды.

— Что мы сейчас будем делать? — спросила Жанна.

— Ты говорила, что любишь одного человека и хочешь с ним жить. Я тот, кого ты любишь. Поэтому будем жить вместе. Мы будем счастливы, мы даже поженимся, если захочешь…

— Да нет, — сказала Жанна, уставшая от их бестолкового хождения и разговора. — Что мы сейчас будем делать?

— Сейчас мы немножечко выпьем. Отметим, повеселимся.

Пол говорил совершенно искренне, но он плохо представлял себе, как развлекать молодую женщину днем. Впрочем, это не имело значения. Если она его любит, им везде будет хорошо. Официально за ней поухаживать — эта мысль пришлась ему по душе. Ему требовалось повеселиться и доказать ей, что он на это способен.

— Какого черта, — заметил он. — Я не подарок. В тысяча девятьсот сорок восьмом подхватил на Кубе триппер, теперь у меня простата что кукурузный початок. Но мужик я еще крепкий, если даже и не могу заделать ребенка.

Жанна растерялась. Ее по-прежнему влекла к нему память об их связи, но отталкивало смутное ощущение нарастающей неприязни. Под ярким зимним солнцем она чувствовала себя беззащитной.

— Прикинем, — продолжал Пол, думая, о чем бы ей еще рассказать. — Пристанища у меня нет, друзей тоже. Не встреть я тебя, то, верно, пришлось бы доживать свой век одному с моим геморроем.

Почему он все время сводит разговор на задний проход, подумала Жанна. Придержав ее за манжету пальто, он остановился и заглянул в окно «Саль Ваграм», танцевального зала, где иногда проводились второстепенные боксерские матчи. Они услышали звуки оркестра, но с улицы зал показался безлюдным.

— И чтобы уж разом покончить со всей этой тягомотиной, — продолжал Пол, направившись с Жанной туда, — скажу, что я пережиток той эпохи, когда парень вроде меня заходил в такое вот заведение, чтобы склеить молодую девчоночку вроде тебя. Тогда мы называли ее кадришкой.