Последнее воплощение

— Пошла прочь, потаскуха! Здесь тебе делать нечего.

Найя улыбнулась:

— Ты ошибаешься. Я попала именно туда, куда хотела.

Она схватила Ластьена за горло и поволокла его вглубь покоев. Зиганьер не мог издать ни звука, но пытался вырваться, колотя кулаками по руке Найи. Впрочем, с таким же успехом он мог бить по медному корабельному якорю.

Войдя в спальню, Найя увидела Гензо, лежащего на кровати ее родителей. Гензо не сразу понял, что происходит. Он растерянно забормотал:

— Ластьен, любимый, что это?… Кто это?… А?… Кто?

— Здравствуй, Гензо Беньтиат, — сказала Найя. — Ты узнаешь меня?

Гензо узнал. Узнал, но не поверил своим глазам.

— Найя? Не может быть. Тебя давно уже разорвали дикие звери. Тебя убили простолюдины…

Найя встряхнула трепыхавшегося Ластьена:

— Как видишь, я жива.

— Нет! — Гензо вжался в подушки и натянул на подбородок одеяло, словно надеялся, что это защитит его от возмездия. — Нет!!! Нет!!!

Найя была довольна произведенным эффектом. Чтобы усилить его, она одним молниеносным ударом пробила грудную клетку Ластьена, вырвала его сердце и бросила в лицо Гензо. Ластьен был жив еще столько, что успел проследить взглядом за полетом своего сердца. Потом Найя отпустила его бездыханное тело, и оно рухнуло ей под ноги, заливая кровью ковер.

— Ластьен!!! — Завизжал Гензо.

— Познай страдание, любимый мой Гензо! — торжествующе провозгласила Найя.

Зиганьер затрясся так, что кровать под ним заскрипела и зашаталась.

Найя подошла поближе, нависла над ним и протянула руку, с которой капала кровь Ластьена:

— Смерть преследует человека всю жизнь. Так у вас говорят?

Но Гензо не мог ответить. Он лишь таращил полные животного ужаса глаза. Найя услышала шум в коридоре. Она поняла, что крики Гензо услышали другие зиганьеры.

— Жаль, что все закончится так быстро, — сказала Найя, выдергивая Гензо из кровати. — Впрочем, у тебя будет немного времени, чтобы подумать над своими преступлениями.

Она подняла Гензо над головой и ударила спиной о согнутое колено. Позвоночник зиганьера хрустнул.

— Постарайся не сдохнуть до моего возвращения! — Найя бросила Гензо на кровать и пошла к выходу…

…Эта ночь принадлежала одной только ей. Девушку не могли остановить ни клинки зиганьеров, ни завалы их изуродованных тел. Найя сеяла смерть быстро и хладнокровно. Лишь несколько раз она почувствовала удовольствие от убийства — когда на ее пути оказывались отец и братья Гензо. А сожаления она не испытала ни разу, даже тогда, когда разбивала головы простолюдинок о каменные полы замка…

Когда наступил рассвет, в замке Кайдавар остались только два живых человека: Найя и Гензо. Найя вернулась в покои родителей и посмотрела в мутные от боли, но все еще осмысленные глаза зиганьера.

— Это ты сделал меня такой, — сказала она. — Это из-за тебя у меня в груди находится алмазное сердце.

Гензо попытался что-то произнести. Но его губы лишь слабо дернулись, приоткрылись, и из них хлынула темная густая кров. Зиганьер умер, не отрывая глаз от лица девушки.

Найя медленно побрела по замку, осматривая место ночного сражения. Словно сквозь сон слышала она испуганное ржание лошадей во дворе. Найя поднялась на самую высокую башню замка, откуда открывался вид на море. Она повернулась лицом к солнцу и впервые за последнее время почувствовала тепло его лучей.

Над морем с криками летали птицы. Найя помахала им рукой. Птицы не обратили внимания на одинокую девичью фигурку на вершине каменной башни.

— Никому я не нужна.

Найя не чувствовала ни удовлетворения, ни радости, ни покоя. Она сделала то, что должна была сделать. И теперь, свершив свою месть, она ощущала лишь опустошенность.

— Баронесса Найя Кайдавар. Баронесса. Найя. Кайдавар.

Девушка несколько раз повторила свой титул и имя. Но и это не принесло покоя ее душе, не добавило смысла в ее жизнь. После уничтожения наемников-южан и разговора с бароном Вайланом Найя знала, что никогда больше не сможет ощущать себя частью морского народа, жить по его правилам и законам.

— Может, отправиться в степь, найти Мельгальян? — сама у себя спросила Найя.

Но она знала, что и эта судьба ее не прельщает. Она пресытилась смертью. Пустота в ее душе разрасталась.

— Я никогда не смогу вернуться в мир людей. Я никогда не смогу любить и быть любимой. Я никогда не смогу быть счастливой.

Найя посмотрела под ноги на далекие прибрежные скалы:

— Этот мир мне больше не принадлежит. Пусть зиганьеры воюют с морским народом, а морской народ — с зиганьерами. Пусть простолюдины ненавидят и тех, и других. Пусть правители — насильники и грабители — опасаются простолюдинов. Мне это безразлично. Мне все надоело.

Последнее слово лучше всего отражало состояние Найи. Она не знала покоя и усталости, пока были живы ее враги. Теперь враги умерли, исчез и смысл ее жизни. Исчезли ненависть и жажда мести, поддерживавшие ее существование.

Найя еще раз посмотрела вниз:

— Смерть преследует человека всю жизнь. А я хочу отдохнуть от этой гонки.

Она раскинула руки и шагнула в пустоту — навстречу морю, птицам и острым скалам…

Глава 5. Латэла Томпа начинает новую жизнь.