Последнее желание гейши

Когда они оба вошли, Митрофан начал закрывать дверь, но Базиль прошмыгнул в щель и уселся рядом с Маргаритой.

– Посторонних прошу удалиться, – отчеканил Митрофан.

– С каких пор я стал посторонним? – проворчал Василий. – Я твой отец.

– Сейчас я при исполнении, и это не имеет значения. Так что выйди.

– Это моя квартира, где хочу, там и сижу…

– Мы можем поехать в отделении, там нам будет не хуже…

– Неужели нельзя разговаривать при мне?

– Ты не имеешь права присутствовать при допросе, если нам понадобятся понятые, мы тебя позовем…

– Я останусь, чтобы защитить Марго от твоих нападок!

– Даже так? А я и не знал, что у тебя есть адвокатский диплом…

– Мить, пусть он останется, – вступился за Базиля Леха.

– Не положено.

– Ну и черт с тобой! – разозлился Василий.

– Ничего с твоей протеже не случится, успокойся, – примирительно сказал Митрофан. – Посиди в комнате, газетку почитай, мы скоро закончим…

Базиль вышел из кухни, шарахнув дверью так, что посыпалась цементная крошка. Но ни в какую комнату он не пошел, нырнул на балкон – покурить. Сделав первую затяжку, услышал знакомое пиликанье – это звонил его сотовый. Пришлось бросить зажженную сигарету в консервную банку, висевшую на подоконнике, и вернуться в комнату.

Звонила Мадам!

– Привет, Мила, – сказал Базиль, нажав клавишу приема. – Как дела?

– Так себе… А у тебя?

– Нормально.

– Ты где?

– В гостях, – соврал он.

– Марго звонила.

– Откуда? – не понял Базиль.

– Не знаю… Сказали – от подруги. Велела передать, что все в порядке. – Она замялась на мгновение, потом продолжила: – Я не знаю, что и думать… Сбежала среди ночи, наверное, неспроста!

– Ты к чему клонишь?

– А не она ли Афку с Венеркой грохнула?

– Да что такое ты болтаешь, Мила!

– Да знаю, знаю, что глупости! Но я на пределе! Мало мне двух смертей, теперь еще выясняется, что по подземному ходу Моцарта все это время кто-то шастал…

– Как ты узнала?

– Сашка сказал, а ему менты, которые обыск в доме проводили… Представляешь, Базя, какая хрень выходит! Я-то думала, что ключа ни у кого нет, а оказывается – есть! И, главное, неясно у кого…

– Не переживай из-за этого… Хоть из-за этого не переживай!

– Не могу, – выдохнула она. – Как подумаю, какие могут быть последствия…

– Какие еще последствия, о чем ты?

– Я же в гостиной, не таясь, говорила со всеми. Думала, что никто не слышит. И гости мои тоже… А если в это время какая-то сволочь стояла у слухового окна и записывала… – Мадам застонала. – Да за эти записи менты маму родную продадут! У меня ж в «Экзотике» кого только не было: и бандиты, и воры, и чиновники, которые от воров отличаются только повышенной наглостью… Если пленки всплывут, моей репутации конец, «Экзотику» конец!

– Не надо драматизировать, – попытался успокоить ее Базиль. – Даже если права насчет пленок, вряд ли козлом отпущения будешь ты… Ты же не виновата!

– Я виновата! Я должна была заметить неладное…

Пока она причитала, Базиль вернулся на балкон, сунул в рот потухшую сигарету, прикурил вновь. Когда выбрасывал спичку за перила, повернулся и увидел в кухонном окне силуэт Митрофана – сынуля расхаживал из угла в угол, сцепив руки за спиной. Это означало, что в его голове идет сложный мыслительный процесс, мешать которому не рекомендуется. Значит, Марго в безопасности. Вот если бы он по столу кулаком бил или ногти кусал, тогда Базиль бросился бы ей на помощь, потому что обе приметы говорили о крайней степени раздражения и не сулили ничего хорошего…

– Ты меня не слушаешь, – услышал он в трубке обиженный голос Мадам.

– Извини, Мила, я засмотрелся…

– На бабу? – ревниво спросила она.

– Нет. На сына.

– Чьего?

– Э… брата. Родного брата…

– Разве у тебя есть брат? – удивилась Мадам.

– А почему у меня не должно быть брата?

– Ты никогда не рассказывал о нем…

– Да чего о нем рассказывать! Обычный пенсионер.

– Прям так и обычный?

– Самый что ни на есть. Бывший часовщик, ныне живущий на две тысячи пенсии в двухкомнатной квартире с разведенным сыном…

– А вы точно родные?

– Точно. Мы даже очень похожи… Только он постарше меня… – Базиль посмотрел на свое отражение в стекле. Сегодня он был небрит, нечесан, отечен с похмелья, плохо одет и ни капли не походил на английского аристократа. – И не такой красивый…

– Не сомневаюсь… – Судя по голосу, Мадам немного повеселела. – Слушай, Базик, у меня к тебе деловое предложение…

– Слушаю.

– Иди ко мне в помощники.

– Разве тебе нужна помощь?

– Да. Очень. Я сейчас буду занята поиском новых кадров, а присмотреть за «Экзотиком» некому…

– Спасибо, конечно, за предложение…

– Соглашайся, а? Мне именно такого, как ты, помощника все эти годы не хватало!

Это было очень лестное предложение. И если бы не та пирамида вранья, которую он выстроил за эти дни, Базиль согласился бы не раздумывая.

– Я не могу, Мила… – грустно сказал он.

– Но почему? – застонала Мадам.

– Я проездом здесь… Завтра уезжаю.

– Куда?

– У меня домик в Лазоревском. В нем я живу все лето и часть осени. А зимой уезжаю во Францию… – Он запнулся, лихорадочно соображая, какой город назвать. – В Канны. Там тоже море… Без моря я жить уже не могу!