Последнее желание гейши

Улица, на которой он оказался, была ему хорошо знакома, это была знаменитая Маяковка – на ней располагались самые дорогие магазины, парикмахерские, рестораны, бары, казино. Старинные особняки, пестрящие позолоченными вывесками, шикарно отделанные фасады, чугунные ограды, мраморные лестницы и лакеи у дубовых дверей – вот, что представляла собой улица Маяковского, но стоило пройти в глубь дворов, как перед глазами открывалась совсем другая картина: домишки с частичными удобствами, сараи, голубятни и даже курятники. Как раз во дворы Базиль и собирался нырнуть, зная кратчайший путь до Александровского спуска.

Он нашел глазами нужную подворотню и кинулся к ней со всех ног, но тут услышал, как его окликнули:

– Базиль! Неужели это ты?

Он затормозил, обернулся. Из дверей салона-парикмахерской «Элегант» выходила Мадам и махала ему рукой… Надо же было именно сейчас ее встретить! В течение стольких лет они не виделись, хоть и жили в одном городе. Почти сорок лет ходили по одним и тем же улица, и не пересекались! Но что за закон подлости сработал сейчас: только вчера они распрощались навсегда, а уже сегодня он случайно сталкивается с ней на улице!

– Приветик! – радостно воскликнула Мадам, подскакивая к безмолвному Василию. – Ты не уехал?

– Вы меня с кем-то путаете, – прокашлявшись, вымолвил Базиль. – Я вас не знаю.

– Брось прикалываться, Базик!

– Я Ва…лентин, а не Базик. – Он нахмурил брови, а руки сунул в карман, чтобы она не опознала татуировки. – Что вы ко мне пристали?

– Какое поразительное сходство!

– Не понял…

– У вас есть брат?

– Есть, и что?

– Его зовут Василий, так?

– Ну.

– Он мой хороший друг.

– Сочувствую вам, женщина, – Базиль поджал губы. – Потому что дружба с Васькой не делает вам чести… Я, например, своим родством с этим прохвостом не горжусь…

Мадам отошла на шаг, придирчиво осмотрела Голушко с ног до головы. Судя по брезгливому выражению, появившемуся на ее лице, вид его пришелся ей не по вкусу. Оно и понятно: рожа красная, потная, небритая, штанцы задрипанные, футболка линялая, ветровка из сатина, а из ее кармана торчит обкусанная антенна допотопного сотового телефона.

– Как я могла вас спутать, не пойму, – процедила Мадам, скривившись. – Вы совершенно не похожи… В Базиле чувствовалась порода, а вы настоящий крестьянин! Мужлан! И сразу видно, пьющий…

– Да идите вы в баню, дамочка, – рявкнул Базиль, разворачиваясь. – Я не собираюсь выслушивать ваши оскорбления…

– Сами идите туда! Вам не мешает помыться!

– А вам умыться, женщине вашего возраста не пристало так ярко красить губы!

– Ах ты… – Мадам задохнулась от возмущения, и пока она ловила своим накрашенным ртом воздух, Базиль нырнул-таки в проулок между домами. – Иди, иди в свои трущобы! – заорала она ему вслед. – Пьянь подзаборная!

Базиль не стал грубить в ответ, только рассмеялся надменно и продолжил свой путь.

Миновав первый ряд особняков, он повернул налево и побежал вдоль забора казино «Роял» к кучке сараев, он знал, что за ними стоит дом с проходным подъездом, через который можно выйти к реке, а там до Александровского спуска рукой подать. Однако когда Базиль достиг этого дома, оказалось, что все его двери заколочены, видимо, власти, наконец, дозрели до сноса этой развалюхи. Чертыхнувшись, Базиль кинулся огибать кособокое деревянное строение, помнившее еще революцию 1905 года.

Потеряв на этом минуты четыре, он все же добрался до реки.

Оставалось миновать кремлевскую башню, перекресток, сквер, церковь и вот он, дом работников искусств. Пять минут – не больше!

Но в эти минуты Базиль уложиться не сумел. По закону подлости (в этот день он действовал, как закон всемирного тяготения) именно тогда, когда Базиль мчался вдоль кремлевской стены, журналисты региональной телекомпании, снимавшие сюжет о мэре города, решили опросить потенциальных избирателей, за кого они будут голосовать на предстоящих выборах. Естественно, первым, подвернувшимся под руку, был Базиль. И как он ни пытался убежать от телевизионщиков, ничего у него не вышло – догнали, сунули под нос микрофон и вынудили ответить.

Потом на перекресте его тормознул постовой, затем ватага коммунистов-пенсионеров попыталась вовлечь в забастовочное движение, а у ворот церкви к нему привязался невменяемо-пьяный бомж, ищущий спонсора-собутыльника.

В итоге к дому Афродиты Базиль добрался почти через полчаса.

Подлетел к подъезду, задыхающийся, взмыленный, дезориентированный – долго не мог сообразить, в какую дверь ему ломиться. Когда сообразил, оказалось, что на ней кодовый замок, а как его открыть он не представлял. Пока он тыкал наугад во все кнопки, к подъезду подкатила пожарная машина. Из нее выбрался молодой инспектор, разговаривающий по сотовому телефону.

– Мы на месте, – выкрикнул пожарный, подбегая к подъездной двери. – Какой код? Три, семь, пять? Хорошо…

Базиль нажал на кнопки с этими цифрами, дверь послушно открылась. Оба, и Василий, и молодой инспектор, вошли в подъезд.

На лестничной клетке их встречал… Митрофан.

– Что… что… что-то случилось? – испуганно спросил Базиль, замерев на месте.