Последнему – кость

– На большее ты не способен. Вон из класса, – спокойно произнесла учительница.

Алексей с наигранной ленцой выбрался из-за парты. До стола пять шагов. Поднимет она голову или нет? Ну!.. А нос у нее некрасивый – будто сдавленный в переносице пальцами. Голова Юлия Сергеевны поползла вверх. И глаза некрасивые – узкие и злые.

Алексей скривил губы в презрительной улыбке и тихо, но внятно, швырнул как заклятие в расширенные женские зрачки:

– Блядь!

Сдерживая смех, снял с вешалки фуфайку, буцнул ногой дверь. Все – рассчитался!

Дверь еще раз хлопнула, послышался стук каблучков в направлении директорского кабинета. Значит, выгонят из школы. Ну и черт с ними! Пусть далее сегодня выгоняют. Лешка развернулся и пошел в туалет. Возле двери на мгновение задержался. Здесь была его последняя драка в школе – драка, сделавшая его некоронованным королем этого двухэтажного здания. Он сел на подоконник, закурил. Пламя повернутой вверх спички немного не добралось до пальцев, сникло. Черно-белый, загнутый стерженек полетел в унитаз.

Лешка знал, что рано или поздно эта драка должна была состояться. После его победы над братьями Тюхниными старшеклассники перестали цепляться к Порфирову и посматривали настороженно, а он прикидывал силенки каждого из них, понимая, что завис в неопределенном положении: неясно было, какое место он занимает в табели о силе среди учеников. Тут еще начал позволять себе больше, чем раньше, во что-то это должно было вылиться рано или поздно.

Вылилось хорошо для Порфирова и по самому короткому варианту. Он тогда потянулся к ручке, но дверь распахнулась от удара ногой изнутри и больно стукнула Лешку по пальцам. Даже не успев сообразить, кто перед ним, врезал на вспышке ярости. Десятиклассник Федька Крикунов, первый силач школы, прилип от удара к стене. Лешка испуганно замер. А-а, терять уже нечего! С левой, с правой – и Крикунов осел на корточки и закрыл голову руками.

– Хватит!

Порфиров тоже решил, что хватит, и зашел в туалет, где в проходе испуганно расступилась малышня.

Теперь он привык к шараханию учеников, когда шел по коридору. Сначала это тешило, потом вызывало презрение: трусы! Иногда презрение выплескивалось в непосильный толчок в грудь или щелчок в лоб зазевавшемуся. И жертвы молча сносили.

Открылась дверь в туалет. Алексей по привычке дернулся спрятать сигарету в ладонь, но сдержался.

– Пошли со мной! – рявкнул Мухомор.

Почему бы не сходить? Порфиров ввалился вслед за преподавателем в узкий кабинет при спортзале. Алексею приходилось бывать здесь раньше. Игорь Андреевич часто приглашал сюда самых резвых учеников для «воспитательной работы». «Воспитывал» со знанием дела – без синяков. Вот и сейчас он выдвинул ящик стола, вынул оттуда кожаные перчатки. Медленно, подергав каждым пальцем, надел одну.

Лешка достал из кармана Вовкин подарок и, так же подергав пальцами, натянул перчатку.

– Ты чего?! – Мухоморская рука в перчатке замерла у длинного носа, будто защищая его от Лешки.

– А ты?

Красные пятна покрыли лицо и шею учителя.

– Твои выходки надоели всем! – Игорь Андреевич стянул перчатку, швырнул в стол. – Как ты посмел оскорбить учительницу?!

– А ты?

– Вон отсюда! Из школы вылетишь!

– Ну и ладно.

– Я с тобой поговорю в другом месте!

– Поговорим, – согласился Лешка. – Я тебе, Мухоморище, с огромным удовольствием наквашу харю! – Он неторопливо вышел.

– Ты!..Ты!.. – слышалось сзади.

Он шел по гулкому спортзалу и ждал нападения. Не дождался и, выходя из спортзала, громко захохотал: все, даже учителя, боятся его!

Алексей бродил по центральной улице, всматриваясь в проезжающие автомобили. Темно-красный КамАЗ с желтым пятном грузовика у левой фары не повстречался ему. Чтобы без толку не маячить, пошел в клуб. Коська копался в разобранной киноустановке. От нее воняло горелыми проводами, а от него – немытым телом и бражкой. Физиономия у Коськи была такая же помятая, как одежда на нем, а одежду будто корова пожевала.

– Деньги есть? – без надежды спросил киномеханик подрагивающим голосом.

Алексей достал из кармана пятерку, стянутую у отца в последнюю получку.

– Ну, Леха, ну!.. – Коська схватил деньги. – Спас, братуха! – и загрохотал по лестнице, крикнув снизу: – Посиди там!

Две большие бутылки вина сдружили их окончательно. Коська поддержал Лешкино решение бросить школу и предложил устраиваться учеником к нему. И сразу дал практический урок – заставил помогать в ремонте киноустановки. Коська давал указания, брызгая слюной, а Лешка долбил отверткой, пока не сломал еще что-то. Тогда Коська махнул на аппарат рукой.

– Огнем пусть горит, ящик чертов! Не установка, а сенокосилка, все ленты порвала! – Он смачно зевнул. – Ой, спать хочу!.. Покемарим, Леха?

Лешку тоже разморило то ли от вина, то ли от встряски в школе.

– Давай, – согласился он.

Они завалились на кушетку и заснули в обнимку, как братья. Разбудила их завклубом. Она стояла в дверях на фоне вечернего неба и из маленького ротика, краснеющего на ухоженном лице, вылетали совсем неухоженные слова:

– Коська, мать твою!.. Ты кино думаешь крутить?!.. Отсыпаешься, боров… а там народ ждет!..