Последняя Академия Элизабет Чарльстон

И я понял, что это Гордон из последних сил пытается предпринять хоть что-то.

– Неужели все так кончится? – спросил я у неба и вдруг осознал, что снова могу шевелить губами. Могу! Голос тоже вернулся.

Тогда я закричал изо всех сил:

– Гордон! Лиз!!! Эй!

Что-то зашипело у ноги, послышался шелест травы, по груди пробежала огромная серая крыса со слишком умными для простого животного глазами, уставилась на меня, замерев у самого лица.

Раззявила пасть.

И… сгорела, превратившись в пепел, прожигая мне одежду, но не оставляя следа на теле.

Я резко сел, оглядываясь по сторонам и понимая: половина кладбища исчезла. Огромная дыра зияла там, где еще несколько минут назад были дохинай, Лизбет, мой брат, чертова Хиткович и двое других преподавателей – Вильсон и Савье.

Всех засосало на ту сторону, я же остался в нашем мире.

Внутри меня все похолодело от воспоминаний о той стороне, где даже время шло не так.

Мне нужно было попасть туда и спасти всех, иначе они не жильцы.

Откуда-то со стороны раздались крики.

Мелком я взглянул на дюжину фигур в серых плащах, бегущих к кладбищу…

– Ну надо же. Пастыри! – зло усмехнулся я. – Очень вовремя. Вы-то мне и нужны.

* * *

Элизабет

Всепоглощающее горе и тоска, скорбь и ощущение беспомощности – все это повторилось, когда я увидела мертвым Виктора.

Так же, как когда-то тела моих родителей, нелепо погибших в пожаре. Только тогда проснулся дар от непонимания, что делать дальше одной? А сейчас я четко знала – жить на свете без единой близкой души не хочу.

Устала!

Я потеряла всех, кто становился мне дорог, я принесла им лишь беду. Я – банши.

Крик вырвался из груди совершенно естественно. Плач, который я не могла больше сдержать. Невыносимая боль просилась наружу и нашла выход…

Я не видела ничего вокруг, все будто исчезало, оставляя меня наедине со скорбью.

– Плачь, милая, плачь! – напевал мне кто-то на ухо. – Боль – твое второе имя, Несчастье – первое…

И я рыдала еще горше.

А потом все прекратилось.

Резко.

Будто кто-то в один миг сбросил меня с утеса в глубокое море.

Гробовая тишина въелась в уши, на плечи будто опустили мешки с чем-то громоздким, меня придавило к земле, и даже дышать стало сложно.

Будто вокруг был не воздух, а некая вязкая субстанция.

Всхлипывая, я силилась подняться, но не сумела. Мои ресницы спутались от слез, веки отекли, так что я с трудом сумела их раскрыть.

И чуть не закричала вновь.

Мир вокруг стал иным: сотканным из осколков привычного мне пространства. Оно переливалось гранями и при этом было вязким. Я смотрела на свои руки, которыми опиралась о то, что должно быть землей, и они вязли в ней, как в желе пополам с песком.

– Кто-нибудь! – позвала я, понимая, что место, где оказалась, не что иное, как изнанка. – Вы меня слышите?

Мой голос прозвучал хрипло и одновременно глухо, словно говорила через подушку.

– Лиза-а-а, – простонал кто-то в стороне, и я двинулась на звук, словно пошла против невидимой волны, которая все больше относила меня назад. Каждый шаг вперед только удалял меня от зовущего голоса.

“На изнанке время и пространство живут по своим законам, – вспомнились уроки Виктора. – Там все не так, как у нас”.

– Не так, как у нас, – повторила я, и развернулась, стала пятиться назад.

И это помогло. Голос начал приближаться. Уже через несколько минут движения я увидела мисс Вильсон. Старушка лежала среди обломков камней, в которых я узнала кладбищенские надгробия. Она не могла встать, потому что вековой гранит буквально превращался в жидкость, начиная растекаться болотной жижей, при этом погребая под собой преподавательницу.

– Я вытащу вас, – пообещала, хватая мисс Вильсон за руку и начиная тянуть вверх.

Ничего не выходило, получалось только хуже!

– Кажется, я накаркала, говоря, что путь из Пастырей только в могилу, – тихо произнесла женщина. Дышала она еще тяжелее моего, словно выхватывала крохи кислорода из воздуха вокруг.

– Не говорите глупостей, – шепнула одними губами, принимая попытку стащить камни с тела Вильсон. По ощущениям казалось, будто толкаю огромные шары с водой. – Мы выберемся отсюда.

– Ты, может быть, выберешься, – в голосе Вильсон не было ни капли злобы или осуждения, только отеческая доброжелательность, – а я – сомнительно. У меня в роду не было нечисти, Лизи. Изнанка очень быстро убьет меня. Вначале выжжет дар, а когда он закончится – примется за мою суть. Я уже на краю резерва.

– Тогда надо поторопиться. – Я с нереальным усилием столкнула с груди Вильсон очередной кусок гранита.

Говорить о том, что и сама чувствую, как чужеродная среда буквально грызет меня изнутри, не стала. Возможно, кровь банши и давала мне здесь какое-то преимущество, но насколько оно было существенным?

Я не знала, сколько бы еще провозилась, освобождая подругу матери, если бы совершенно неожиданно кто-то не отстранил меня.

Испуганно обернувшись, я готова была защищаться даже зубами, но не пришлось.

– Отойди, Чарльстон, – выдал совершенно незнакомый мне мужчина лет тридцати, с точно таким же посохом, как у Виктора. – Мешаешь!

Я его не знала, но он почему-то знал меня. Вид у него был злющий, воинственный и суровый.