Последняя акция

Единственная комната Сатраповой была чистой и дорого обставленной, но неуютной. «Не бедствует!» — оценил Миша белоснежную итальянскую мебель на фоне белых обоев.

— Что вы хотите? — устало опустившись в кожаное кресло, тихо вымолвила Вера. Он сел напротив, на белый диван, и она с ужасом осознала, какой он рыжий и уродливый, а в сумерках казался симпатичным шатеном. Вера же в его глазах стала, наоборот, куда привлекательней в своем вечернем бархатном темно-фиолетовом платье. От вида пистолета в ее желтых глазах исчезла вечная истома. «Трахнул бы тебя, да неохота пачкаться!» — подумал Блюм, убирая пистолет в карман.

— Я хотел всегда очень много, Вера Петровна, — с улыбкой начал он. — И сегодняшний вечер — не исключение, но прежде всего я хочу разъяснить вам обстановку, которой вы, по всей видимости, не владеете, раз позволяете услаждать свое сердце Мельпоменой! — «Ой! Куда это меня опять понесло?» — сам себе удивился Миша. — Хочу вас огорчить, Вера Петровна. Ваша банда, торгующая девочками, разоблачена!

— О чем это вы? Не понимаю.

— Не прикидывайтесь дурочкой! Ваше положение незавидно. Вам даже не соизволили сообщить о сегодняшнем убийстве Авдеева. Вас в спешке не предупредили, чтобы вы сматывались. О вас попросту забыли, потому что вы для них никто! Шестерка!

Вера закрыла руками лицо — в самое сердце ее поразила неожиданная весть о смерти Палыча, не потому, что она любила его, она к нему привыкла, и с ним на протяжении многих лет было связано ее материальное благополучие.

— Но обо всем по порядку, — не обращая внимания на ее слезы, продолжал Блюм. — Было бы полбеды, если бы вашей бандой занимались только милиция и я, бедный частный детектив, но кто-то из ваших руководителей перешел дорогу мафии. — От этих слов она съежилась. — И сегодня средь бела дня были в упор расстреляны Авдеев и Лузгин. Стацюра исчез. Так что, сами понимаете, у меня выбора нет — остались только вы! И вас, Вера Петровна, я ни с кем не намерен делить — ни с мафией, ни с милицией! И вы мне расскажете все!

— Что я с этого буду иметь?

— Я дам вам время уйти.

— Не верю. Какой вам резон меня отпускать?

— Во-первых, повторяю, что я частный сыщик и мне никто не заплатит, если вас посадят в тюрьму, а во-вторых, у меня тут личная корысть.

— Например? — по-прежнему не верила она.

— Один мой дружок, которого и вы прекрасно знаете, попал к Стацюре в лапы, и мне надо его оттуда вытащить, а вы мне в этом поможете! За это я вам дам время скрыться! Так сказать — баш на баш! Идет?

— Идите вы к чертовой матери вместе с вашим дружком! — отрезала Вера. — У вас нет против меня ни одной улики! Не надо брать меня на «пушку»! Я не дура! И мафии я сто лет не нужна! Потому что взять с меня нечего! И с бабами они, в отличие от вас, не связываются!

— Заткнись, сука! — завопил Блюм и снова выхватил пистолет. Глядя на его бешеную реакцию, Вера расхохоталась, а потом, резко остановившись, спросила:

— А смысл?

Его зеленые глаза горели сумасшедшим огнем.

— А чтобы не было больше на земле такой падали, как ты! — И он взвел курок. Вера вдруг поняла, что он не шутит и не запугивает ее.

Глава 15

Она сглотнула, напряглась и отстранилась.

— Постойте! — Вышло очень хрипло, так что Вере показалось будто эти слова сказал кто-то другой. — Я все вам расскажу!

Миша опустил руку, тяжело дыша, — никогда никого не убивал, а сейчас почувствовал, что может.

«Псих ненормальный! Он и вправду собирался меня убить!» Вера горько, как в детстве, расплакалась.

— Успокойтесь. Мы теряем время, и это невыгодно нам обоим.

— Спрашивайте! — окончательно решилась она.

— Одна формальность, — предупредил Миша.

Он вытащил из кармана диктофон и поставил его перед Верой на журнальный столик. Ей уже было все равно.

Блюм. Для кого вы поставляли девочек?

Сатрапова. Для одного публичного дома в Акапулько.

Блюм. Нелегального?

Сатрапова. Да.

Блюм. Адрес? Фамилия владельца?

Сатрапова. Адреса я не знаю. Девочек увезли прямо из гостиницы. Владельца тоже не знаю. Я имела дело с посредником.

Блюм. Фамилия?

Сатрапова. Хуан Рамон де Сантис.

Блюм. Сколько вам заплатили за каждую девочку?

Сатрапова. За двоих — по сто тысяч долларов, за остальных — по восемьдесят. Общая сумма — пятьсот двадцать.

Блюм. Почему разная цена?

Сатрапова. Качество ниже.

Блюм. Это как?

Сатрапова. Детдомовки идут по более низкой цене. Их сразу видно. Они сильно отличаются от «домашних».

Блюм. Говорите о них, как о животных! Как удалось раздобыть детдомовских девочек? Они же в бегах?

Сатрапова. Никто никуда не убегал. Девочек продал Авдееву директор детского дома. Палыч два дня оттуда не вылезал, еле отобрал четверых.

Блюм. Бедненький! Почему за девочек так много платят? Что там с ними делают?

Сатрапова. А вы не догадываетесь? Как и в любом публичном доме, их там трахают! А маленькие девочки, да к тому же русские, товар для Мексики экзотический, предназначенный для миллионеров-педофилов.

Блюм. А что потом?