Последняя Арена 8 (СИ)

— Дальше… Шлем оставляю себе. Ваш капитан должен сохранять твердый рассудок и не поддаваться эмоциям. Согласны? — по пространству разошелся одобрительный гул. — Эй, боец, как твои яйца?

— Почти восстановились, сэр! — отчитался незадавшийся футболист.

— Вот тебе компенсация, — он протянул наручный комплект. — Но ты позволил лежачему человеку без каких-либо возможностей разделаться с собой. Стыдно должно быть! Отправляешься на помощь Мавру. Будешь драить трюм.

— Слушаюсь, сэр.

— Кираса отходит на склад к Пейну. Это особо ценное имущество. И её можно продать. Думаю, за неё игроки отвалят миллионов семьдесят. Клянусь, что половину из этой суммы распределю в правильных долях между всеми причастными.

— Так я же тогда смогу получить тридцать третий уровень! — восхитился Гиммлер.

— Сможешь, — пообещал Мэверик. — Давай, Шеппард, не томи. Что там дальше? Но оружие оставь на самый конец. Эй, товарищ Фрол, оно ведь у тебя крутое?

— Оно крутое? — дублировала крашеная менталистка.

— Да.

— Насколько?

— На порядок качественнее брони.

Шакалы, натянувшие человеческую кожу, зааплодировали.

— Раз такое дело, показывай зелья.

В воздухе материализовалась россыпь склянок. Мой артефакт фиксации располагался в зоне действия фиалов, потому я не рискнул активировать что-нибудь смертоносное — это было бы равносильно обнулению. Но всё же попробовал дистанционно использовать регенерирующие отвары -ничего не произошло.

— Геммы есть? — спросила Шеппард, которой досталось чуть ли не половина всех зелий. На положительный ответ она не рассчитывала, ведь хранение подобных артефактов было делом затратным. Закреплялись они на оружие или доспехи, но при поломке обмундирования камни растворялись. Вот только у меня имелось неразрушимое колечко.

— Да, — обрадовал я её.

— Сколько? — она бросила взгляд на улыбающихся ублюдков.

— Десять.

— Цена на все больше миллиона трехсот тысяч? Сколько именно?

— Больше двадцати миллионов! — сказал я, не особо понимая, чем было обусловлено именно это значение.

— Джекпот! — проорал Гиммлер. — Попадались бы нам такие игроки хотя бы раз в месяц, вот бы жизнь задалась!

— Давай к артефактам! — приказал Мэверик, трогающий себя за щёки. — Офигеть! На мне крутая защита, способная выдержать удар меча, но я чувствую пальцами своё лицо.

— А геммы?.. — поинтересовался Мавр.

— Всё равно откреплялки не сможет использовать. Эй, Шеппард, пусть сперва достаёт наименее ценные.

— Хорошо.

Появился дешевый питательный субстрат. Перцепция, хоть цифры и показывали обратное, была на нуле, поэтому в нос тут же ударила отвратительнейшая вонь.

— О, посмотрите, всего один остался. Это животное жрёт помои, — под дружный гогот сказал Гиммлер.

— Ну и что ты на это ответишь? — елейным голоском прошуршала Шеппард.

— Посмотрел бы я на всех вас, когда вы и ваши близкие раз за разом дохли бы от голода. Хотя вы, наверное, предпочитаете другую еду. Ту, которую попробовала блондинистая клуша, — я кивнул вниз.

— Заткнись!

Экзекуция продолжилась. На землю полетели ловушки, скрывающие артефакты, обманки. Особо бурная реакция последовала после появления авалонских батончиков.

— Это ведь те самые? — Хелена завороженно вертела в руках артефакты насыщения. Постепенно её взгляд всё больше и больше хмурился. Красивое лицо исказилось резкими и злыми чертами. — Это ведь ты?

Перед глазами предстало моё фото, которое Столыпин рассылал российским поселениям. Ниже на этикетке значилась информация про предательство, психопатию и, главное, убийство двух сотен детей. После того, как все прочитали информацию, отношение ко мне резко изменилось. При этом далеко не в лучшую сторону. Тот же Мэверик будто слетел с катушек — пудовые кулаки превратили моё лицо в кровавое месиво. Чьи-то ноги прошлись по пальцам. Мне отбили почки, печень и переломали чуть ли не все рёбра. Эх, Авалон, твоё враньё до сих пор аукается мне…

— Хелена, добей эту тварь! — сквозь звон в ушах разобрал я слова Мэверика.

— С радостью.

Раздалось лошадиное цоканье, и через полузакрытый глаз я увидел, как ко мне приближается призрачное лошадиное копыто.

Мир померк, а в следующий миг я обнаружил себя почти на том же месте под артфиксом. Мнимое бессмертие не сработало. Ну хоть боль у восстановленного тела ушла — и то хорошо. Менталисты снова заставили меня лечь под открывающий интерфейс луч. Опять закрепили ногу кандалами и навесили наручники.

— Сука! — футболист ударил меня по голове.

Я отключился, а в себя пришел уже под возрождающим минералом. Если судить по уменьшившемуся количеству участников, то, прежде чем меня убили, без сознания я провалялся несколько минут. Ну да: жизни у меня имеются, так что нечего растрачивать регенерирующие зелья. Когда колодки оказались на ноге, увидел, что шкала возрождений уже опустилась до трёх.

— Знаешь, мразь, — Мэверик был предельно серьёзен. — Хелена говорила, что мы никого не пытаем. Никого, включая всяких диверсантов, которые пришли нас убивать. Но её сейчас нет. И, пожалуй, скоро сделаем одно исключение. Ведь сделаем? — он посмотрел на оставшихся людей.

— Да, — раздался нестройный хор голосов.