Последняя база

— Вы хорошо прийти здесь, — заговорил (очевидно, переводя) Топотун. — Вы тепло прийти здесь.

— Топотун, скажи, что мы очень благодарны. Спасибо, много-много спасибо. Скажи, что здесь опасно. Беда с Верхней. Глаза Верхней смотрят вниз, на это место. Сюда могут спуститься люди-ружья и сделать плохо.

Топотун перевел. Старые выслушали с прежней невозмутимостью в очах. Один ответил.

— Корабль прилететь Верхняя здесь мы, — перевел Топотун. — Прилететь, увидеть, улететь.

— Тут опасно! Пожалуйста, объясни им!

Топотун проговорил несколько фраз на туземном, Старый ответил, протянув руку к образам:

— Хиза место. Ночь прийти. Мы спать, сон они уйти, сон они уйти.

Заговорил второй старейшина, в его щебете прозвучали два человеческих имени: Беннет и Лукас.

— Беннет, — подхватили ближайшие низовики. — Беннет. Беннет. Беннет. — Слово, будто ветер, прошелестело по всему кругу.

— Мы красть еда, — сказал Топотун. — Мы учиться красть еда. Мы красть вы, делать вы безопасно.

— Ружья, — возразила Милико. — Ружья, Топотун.

— Вы безопасно. — Топотун помолчал, прислушиваясь к речи Старого. — Делать вы имя. Ты имя Он-Приходить-Снова, ты имя Она-Давать-Руки. То-хими. Михан-тизар. Ты дух хорошо. Ты безопасно приходить здесь. Любить ты. Беннет-человек, он учить мы спать видеть человеки сны.

Не зная, что сказать, Эмилио посмотрел на огромные круглоглазые изваяния, окинул взглядом толпу, казалось, заполнившую равнину от горизонта до горизонта, и на миг поверил, что обещание Старых может сбыться, что перед этими образами, вызывающими благоговейный трепет, никакой изверг не отважится пролить чужую кровь.

Старые затянули молитву; постепенно ее подхватили все низовики. Коричневые фигуры закачались, входя в ритм.

— Беннет… — снова и снова выдыхала толпа.

— Он учить мы видеть человеки сны… Звать ты Он-Приходить-Снова.

Поежившись, Эмилио обнял Милико за талию. Туземный хор напоминал звон бронзового колокольчика, а порой казалось, что такое можно услышать только внутри колокола величиною с весь сумеречный небосвод. И от этих звуков цепенел человеческий разум…

Солнце быстро тонуло за холмами. Вечер принес с собой холод. Бесчисленные глотки дружно втянули и выпустили воздух, завершая песнь. Затем десятки рук взметнулись к проблеску звезд, раздались негромкие радостные возгласы.

— Имя Она-Приходить-Первый, — сказал Топотун, затем поочередно назвал остальные звезды, которых востроглазые туземцы встречали как закадычных друзей: — Ходить-Вместе, Приходить-Весна, Она-Всегда-Плясать…

Снова, на сей раз в миноре, зазвучала молитва; снова закачались мохнатые тела.

Усталость напомнила о себе. У Милико стекленел взгляд, Эмилио поддерживал ее и сам старался не уснуть на ногах. Наконец Старые закивали, а Топотун похлопал Эмилио по руке, давая понять, что можно устраиваться на ночлег.

Эмилио уснул, а пробудившись, увидел подле себя еду и питье. Сняв маску, он наелся и напился, то и дело прикладываясь к респиратору.

Его окружал широкий ковер неподвижных тел — впрочем, кое-кто уже шевелился в цепях сна, настойчиво пробуждаемый нуждой. Ощутив собственную нужду, Эмилио встал и пробрался за край толпы, к опрятным санитарным траншеям, вырытым низовиками. Возле одной из них он постоял, пока не подошли другие люди и к нему не вернулось чувство времени. Тогда Эмилио двинулся обратно, поглядывая на спящих, образы и усыпанное звездами небо.

Вот он, выбор хиза. Сидеть в святилище под небесами, говорить со звездами и богами… надеяться. Он понимал, что это безумие. И не боялся. За себя не боялся — только за Милико. Все они «видят сны». Живут мечтой. Надеются. Но когда прилетят злые люди и нацелят на них ружья, надеяться будет не на что.

Хотя… низовикам случалось разоружать людей голыми руками. В начале освоения планеты.

Он пошел обратно — к Милико и Топотуну. И к Старым, отчего-то веря, что здесь беженцев не дадут в обиду, что никто не посмеет пролить кровь перед образами, которые веками — задолго до появления людей на планете — в ожидании глядели в небо.

Он опустился на землю возле Милико, лег и стал смотреть на звезды, думая о своем выборе.

А утром прилетел разведчик.

Никто из десятков тысяч хиза не проявил страха. Без паники встретили прибытие корабля и люди, сидевшие среди низовиков.

Разведчик опустился на порядочном расстоянии от изваяний, не найдя ровной площадки поближе.

— Я должен поговорить с ними, — сказал Эмилио Старым через Топотуна.

— Нет говорить, — ответил Старейший. — Ждать. Спать.

— Никак не пойму, — заключила Милико спокойно, — они всерьез вознамерились подчинить себе Нижнюю? Неужели не видят разницы между нею и станцией?

Многие уже встали. Эмилио принял сидячее положение, и другие, глядя на него, усаживались и готовились к ожиданию.

Ждать пришлось довольно долго. Наконец вдали раздался рев громкоговорителя.

— Здесь есть люди? — прогрохотал над равниной металлический голос. — Мы с рейдероносца «Африка». Не соблаговолит ли ваш начальник выйти к нам и назвать свою фамилию?

— Не надо! — с мольбой сказала Милико мужу, когда он зашевелился. — Они могут выстрелить.