Последняя битва

— Не ведаешь ты, что говоришь, девица. Околдовали они тебя, что ли? А не спустим мы их. Не место мрази, что слабых обижает!

— Правы вы, только я и сама обидеть, кого хошь могу, — кивнула Мира. — Если докажем, что защитить себя можем, отпустите наших друзей и малышню? Не причиняли они нам вреда, — мужики немного удивились, когда Мира детвору "малышнёй" назвала. Сама выглядела и хрупче и беззащитнее, но согласились.

— По рукам. Убедишь, что постоять за себя можешь, а не околдовали змеёныши, отпущу.

— Мила, иди сюда, — кивком головы Мира пригласила подругу к дереву. Та вздохнула, но послушалась. Она остановилась у дерева в метрах двадцати и стала с готовностью ждать. Подруга же прошлась немного, порылась в седельной сумке и, вынув кусок мела, пометила ним несколько деревьев в самых разных местах. Закончив приготовления, Мира сняла плащ, и кое-кто из воинов присвистнул. То ли от начинки девушки ножами, то ли от чего другого. Мира повернула голову в его сторону, укоризненно покачала головой и, не разворачиваясь, в вполоборота кинула нож в сторону Милы. Лезвие рассекло воздух и встряло в дерево напротив головы с бледным застывшим лицом. Хорошо, что в Сикионе обучали всему. Такое выдержит не каждый. Не останавливаясь, Мира довершила дело, не обминув вниманием ни одну мишень. И застыла. Мужики замерли, не понимая, повезло ли девчонке, или ещё чего. И у Милы лопнуло терпение.

— Держитесь! — крикнула она ребятам, поднимая голову вверх. Она почти не целилась. Просто стрела из её лука, выпорхнула, как свободная птица и пересекла верёвку остро отточенным наконечником. Нагруженная сетка тяжело плюхнулась вниз. Девчонки подбежали, помогая друзьям подняться.

— А… ну… это… убедили, — наконец сдался мужик, обретя форму речи. — Прощения просим, значит.

*****************************************

Приятно согревал костёр, отталкивая вечернюю промозглую сырость. У костра собралось человек тридцать, среди них сидели и ребята, и отпущенная детвора. Чувствовали себя они спокойно и уверенно. Нислав прижимал к щеке намоченную в отваре тряпицу, но был весел. Девушки снова закутались в плащи. Дело было к вечеру. Прохладно. Парни растянулись у огня, слушая рассказы мужиков. А дело было вот в чём…

Человеческую историю всегда делят. По представлениям древних рас периодов цивилизации насчитывается от трёх-четырёх до семи. Первый этап — благой век. Последующие два-три можно охарактеризовать уменьшением справедливости, хотя религиозные каноны соблюдаются и люди продолжают радоваться жизни. В следующих эпохах начинает преобладать зло и жажда материального. Люди узнают, что означает порок. Последний период знаменует хаос. Добродетель в упадке, зло берёт верх. Это этап войн, преступности, насилия, злобы, лжи и предательства. По древним преданиям, равновесие тогда прерывается, и мир подлежит уничтожению. Следующее время — время Ничто. А затем мир возрождается заново. По рассказам воинов не сложно было догадаться, какой период угрожал Неогее.

Мор и болезни охватили голодными щупальцами земли. Распри и неизвестное войско преследовали всех и вся. Голодным холодом проносилась Нечисть, сметая на своём пути людей, посёлки, живность. Но самым страшным, пожалуй, была новая религия и вера. Люди отступились от высшей силы. Светоносные стали творить самый настоящий беспредел. И что самое важное, князья, принцы и бароны им в этом всячески потакали. Светоносные разжились храмами, ломая старые, безумными фанатиками, которые за слепой верой не видели кровавой резни и убийств. Они стали называть себя Мерность наша, верша от имени нового Хозяина всё больше убийств. Готовить теперь позволялось с первого часа до четырёх. Печи позволялось топить только с разрешения Объезжих, которых можно было сравнить с местной полицией. Это и были те самые рогачи, которых так невзлюбили ребята. Так вот, при плохой погоде с согласования Объезжих, печи разрешали топить для больных и родильниц один раз в неделю, остальным в четверг и воскресение в холодную, но не ветреную погоду. Среда считалась священным днём. Есть в среду возбранялось. Если кто от правил отступал, запаливал лучины ночью, готовил еду в срок не назначенный, казнили смертью. А попросту — очищали огнём. Если встречались исповедники других вер, казнили без суда и следствия, поговаривая: "Иношорстным не место на этой земле". А во всём колдуны, Дока виноваты. Не предупредили, не уберегли.