Последняя битва

Но это не остановило нападавших. Скрипы и шорохи их движений слышались теперь совсем близко, и священник уже не сомневался, что имеет дело с какой-то новой породой лемутов, с тварями, не ведавшими страха, и равнодушными к жизни и смерти. Если б он мог изучить этих существ! Узнать их сильные и слабые стороны, их пристрастия и страхи! Но времени на это не оставалось.

Мысль брата Альдо достигла его сознания.

«Они слишком хорошо защищены, сынок. Я не могу уловить их ментальных излучений и почти ничего не вижу в этом мраке. Но клянусь Одиннадцатой Заповедью, это не теплокровные существа!»

«Люди-ящеры? Похожие на глитов?» - отозвался Иеро, напряженно всматриваясь в темноту.

«Нет. Что-то иное», ответил эливенер и замолчал.

Едкий запах усилился, от него начала кружиться голова. Ветки, прогоравшие в костре, вдруг вспыхнули, брызнув фейерверком искр, и священник увидел, что тьма в одном месте сгущается, будто там находилось пять или шесть готовых к нападению созданий. Отбросив арбалет, он быстро поднял метатель и нажал на спусковой крючок. Грохот выстрела раскатился над безмолвной пустыней, и яркая вспышка высветила на миг черные фигуры с сегментированными телами, гибкие конечности, огромные выпуклые глаза и торчавшие под ними жвалы.

Жуки? Нет, скорее муравьи, подумал Иеро, выхватывая клинок. Где-то рядом вскрикнул брат Альдо, запах стал нестерпимым, и священник, развернувшись, со всего маха рубанул мечом. Казалось, лезвие прошло насквозь через тонкую, но прочную доску; он выдернул его с трудом и нанес новый удар, почти не сознавая, куда метит и кого бьет. Он терял сознание от плывшей в воздухе едкой вони; каждый вдох обжигал гортань и легкие, будто в них впивались тысячи иголок.

Чьи-то жесткие конечности обхватили его, вырвали меч, спеленали, будто шуршащие прочные канаты, стиснули клещами. Падая в пропасть беспамятства, он вспомнил о Горме, послав ему прощальную весть, затем подумал о Лучар. Увидит ли он ее? Свою любимую принцессу и их ребенка?

Мысль оборвалась, и мрак сомкнулся над ним.

ГЛАВА 9 ТЕОН

Свежий бодрящий воздух, ласкающее тепло, ощущение мягкости… Ни тяжких цепей, ни рева адского пламени, ни ментальной иглы, пронзающей мозг… Тишина. Однако не гнетущее безмолвие склепа - откуда-то издалека слышались птичий щебет, шелест листьев и плеск воды, будто бы падавшей тонкими струями в озеро.

Иеро осторожно открыл глаза и осмотрелся. Он был раздет, и потоки теплого воздуха, струившиеся сверху, приятно ласкали нагое тело. Ложе под ним казазось широким и мягким, а комната - просторной: квадратное помещение футов тридцати в поперечнике, с белыми стенами, высоким потолком и полированной дубовой дверью. Дверь была справа, а слева, за шестью колоннами с полукруглыми арками, открывался вид на внутренний дворик с увитой зеленью беседкой в одном углу и серебристой ивой - в другом. Между беседкой и деревом лежал пруд, края которого были облицованы гладким серо-зеленоватым мрамором; посередине находилось какое-то устройство, выбрасывающее в воздух прозрачные струйки воды. Чуть повернув голову, он разглядел во дворике усыпанные алыми цветами кусты, каменные скамейки на фигурных ножках, похожих на львиные лапы, и колоннаду с арками - видимо, проходами в другие помещения.

Непохоже на ад, где правит Нечистый, подумал священник. Ни на ад, ни на темницы и подземелья Мануна, чьи стены пропитаны кровью и страданием…

Ментальное чувство подсказывало, что во дворике нет никого, кроме певчих птиц и насекомых, но справа, за дверью, ощущалось чье-то присутствие. Не животное, не лемут, скорее всего человек… Разум его был открытым, но Иеро, подозревая ловушку, не торопился нырнуть в пропасть чужого сознания. Вместо того он попробовал связаться с братом Альдо и Гормом, но старый эливенер не откликнулся, а медведь был слишком далеко, милях в тридцати, если не больше. Слабые сигналы доходили, но понять их смысл Иеро не мог.

Он восстановил свою ментальную защиту, потом сел, спустив ноги с мягкого низкого ложа. Теперь вся обстановка комнаты была перед ним: круглый стол и два кресла из такого же мореного дуба, что и дверь; высокий серебряный светильник в виде древесного ствола с хрустальными цветами-лампионами; еще один столик - маленький, резной, с кувшином и парой кубков на подносе; на полу - огромный серо-голубоватый ковер, на стене - необычное украшение: занавес из блестящих стеклянных шариков, за которым, в просторной нише, розовела мраморная ванна и сверкали золотистые рукоятки кранов. Хоть комната выглядела полупустой, роскошь и изящество ее обстановки поразили священника; каждый предмет, начиная с кубков и кончая креслами, казался произведением искусства, выполненным с великим мастерством и тщанием. Такого он не видел ни в королевском дворце, ни у вельмож в Д'Алви, ни у себя на родине; впрочем, Республика пренебрегала роскошью в пользу разумного аскетизма.