Последняя битва

Я жму руку майору, диспетчера возвращаются к работе и наполняют центр жизнью. Вся северная стена сделана из плексигласа, освещая диспетчерскую естественным солнцем, позволяя наслаждаться прекрасными видами заповедных лесов, посреди которых виднеется старинный Хамбахский замок. Сегодня этот пейзаж кажется привычным, а пятьдесят лет назад свел бы всех в могилу от инфаркта.

К сожалению Триггера, который видел спасение лишь в усилении военной мощи, я не являюсь Генералом для всего человечества. Совет блоков, за который ратовала Алания и Маркус с Фиделем, тоже получил свое продолжение. Мы принимаем решение большинством голосов. Я всего лишь Генерал для солдат – это то, что я умею. Защищать.

– Какова обстановка с Порто-Палермо? – спросила я у Амира.

– По-прежнему сложно. Нас обвиняют в дестабилизации и лживой пропаганде.

– Есть желающие выехать оттуда?

– Да, но их не отпускают. А посылать туда своих считаю опасным. Пока что. Нам нужно еще время.

База Порто-Палермо уже десять лет упирается, воспринимает нас как вторженцев, любые мирные диалоги переходят в оскорбление моей крови.

За прошедшие пять десятилетий мы настроили слаженную работу уже между четырьмя базами, которые приняли нашу помощь, несмотря на вирус в нашей крови. Не сразу, постепенно они поддавались нашей информационной атаке, просветительской деятельности научно-исследовательского блока, они подпускали нас к себе сначала через радиоволны, потом разрешали оживить оптоволоконные кабеля, и когда видеосообщение становилось стабильно ежедневным, они уверенно шли на нашу сторону.

Антенна уже сорок лет является первым советником базы Валентин, Вольт стал нашим посадником в норвежской Олавсверн, Хумус отправился в далекое путешествие в Балаклаву, где осел в подземной базе, ранее хранившей безопасность подлодок.

Порто-Палермо стала символом неумирающего Триггера. Там до сих пор царил страх перед поверхностью настолько сильный, что даже ежедневные конференции между Аахеном и их небольшим научным блоком не могли пробить их страх, взращенный в мракобесии. Там, где нет науки, очень мало здравого смысла. В Порто-Палермо на шесть тысяч человек было всего семь ученых, которые день и ночь боролись со своими военачальниками, пытаясь протянуть нам руку сотрудничества.

– Сколько человек готовы переехать к нам? – спросила я.

– Около четырех десятков.

Немного. Но и оставлять их под гнетом испуганных начальников означало возможную гибель.

– Снаряди экспедицию на следующей неделе, предупреди о нашем приезде.

Амир взглянул на меня настороженно.

– Военными действиями мир не посеешь, – сказал он.

– Но и оставлять там людей, готовых к переезду к нам, я не собираюсь. Это их право. Они хотят покинуть территорию своего государства, мы им поможем. Каждый человек должен иметь право на политическое убежище.

– Боюсь, они могут этого не понять и открыть по нам огонь.

– Отправь им побольше видео с моим участием в битве под Нойштадтом.

– Мы слали им. Это часть пропагандистской программы.

– Амир. С моим участием, – повторила я.

Идеальная особь не была частью пропаганды. Ее статус старались держать на уровне легенды. Теперь же я понимала, что она окажется полезной для самых упертых.

– Я сама поеду, – сказала я твердо.

Амир все понял. Но добавил:

– Не хочется начинать их вторую жизнь с побоища.

– Его не будет. К ним приедет военизированный отряд с «Леопардами» и Аяксами, во главе которого будет стоять каннибал из видеофильмов. Они сами отдадут нам людей все из-за того же страха.

Как бы мне ни хотелось спасти всех да поскорее, вселенная давала мне все это порциями. Раньше очередной отказ от соседних баз меня бесил. Сегодня же я к ним привыкла. Человек очень предсказуем, и эта предсказуемость легла в основу нашей пропагандистской программы, над которой трудились ученые и психологи. Шаг за шагом, доза за дозой люди получали от нас информацию и призывы, пока наконец не распахивали ворота, приглашая нас к себе, чтобы увидеть воочию тех, кто продолжает бороться, кто не страшится жить на поверхности, кого природа наделила камуфляжем ради защиты всего человечества.

Четыре базы уже строили свои фильтрующие купола по нашим чертежам, изготавливали линимент, скрывающий их от зараженных. Те, кто был смелее остальных, уже охотились на зараженных и возвращали их из долгого сна. Медленно, но верно паутина нашего противостояния расползалась по территории Европы и за ее пределами.

Хумус оказался прирожденным политиканом. Взращенный приживальческой философией Буддиста, он как никто другой умел нажать на страхи людей. А в целом он остался таким же скрытным и загадочным сержантом Бодхи. Не отвечает на вопросы о Ляжке и Легавом вот уже сорок лет, обещая хранить их тайну до конца жизни.