Последняя битва

Как только закончилась церемония бракосочетания, которая оказалась довольно трогательной и милой, потому что в ней видели не только праздник любви, но и торжество человечества над апокалипсисом, я посидела за столом для приличия пятнадцать минут, а потом ушла к Горе-Федору, потому что здесь получу гораздо больше яств, чем выставлено для остальных. Мы с Горе-Федором давние друзья, он мне почти как брат, пусть он и рыжий упитанный великан под два метра ростом.

У Горе-Федора не было такого разнообразия продуктов на Желяве, как здесь, и кулинарным премудростям он учился по Хроникам. А когда дорвался до здешнего рая, отказался уходить из кухни и уже жил здесь посреди сковородок, и был только рад кормить двести пятьдесят человек без устали и перерыва. Свен стал су-шефом, ходил хвостом за Горе-Федором, первым снимал пробу и удивленно вздыхал, пока остальные шесть ребят делали всю работу по готовке. Эдакий эффективный менеджер – бестолковый и затратный.

В ресторане продолжались буйные танцы, музыка ревела, люди выкрикивали тосты, громко смеялись и вообще веселились в первый раз в своей жизни. Шум-гам стоял такой, что точно всех мертвых в округе перебудим, но сегодня это никого не волновало. Этим утром, словно подарок к свадьбе или знак с небес, очнулась первая зараженная Лилит-Роуз. Мы получили чудо-мазь, скрывающую наш человеческий запах от острого нюха зараженных. А на заднем дворе гостиницы зрел камуфляжный купол, который позволял людям наконец выйти на поверхность и работать под солнцем. Эти чудеса постепенно становились обыденностью – к хорошему быстро привыкаешь. Но они все равно оставляли на сердце послевкусие чего-то особенно дорогого, как например вино пятидесятилетней выдержки, которое сегодня вылакают до дна погреба. На то была веская причина – мы праздновали победу.

Честно говоря, когда я увидела Лилит, я чуть в штаны не навалила, она ведь физически практически не изменилась – такое же страшное чудовище разве что с маникюром и педикюром. Длинные клыки, мускулистые конечности, отвисшая пасть. И наличие в этом чудовище сознания добавляло сюрреализма всей этой картине. Я даже представить не могла, как будет выглядеть зараженный с мозгами, я привыкла к тому, что они охотятся на тебя, рычат, плюются и постоянно норовят тебе башку снести своими длинными когтями. А тут… Лилит говорила как обычный человек, разве что звуки иногда давались тяжело из-за деформированной пасти, то и дело пропускались согласные – язык, запертый в зубастой пасти не был столь подвижен, как раньше, но все равно она изъяснялась получше многих из нас. По крайней мере, она выиграла у Фунчозы в скороговорки со счетом четыре-три.

– Карл украл у Клары кораллы, а Клара украла у Карла кларнет, – произнесла она с некоторой запинкой.

Из-за усилий из пасти вытекали слюни, но Ляжка во время их вытирала полотенцем, как тренер боксеру в перерывах между поединками. Легавый вставлял ей трубочку в рот, чтоб она прополоскала рот и выплюнула. Я прям ждала кровавых слюней от мозолей на языке – соревнование набирало обороты.

– Крал украл коралл марала, а марла скарала на… чей там был кал?

Фунчоза явно не знал эту скороговорку, а потому проиграл.

– Да-а-а-а! – завопили русские, ставившие на Лилит.

Они весело запрыгали, бросились обнимать Лилит, жали руки друг другу, будто это был бой всей жизни.

– И пояс достается Зубастой Мамбе! – объявил Электролюкс.

Пояса у нас, разумеется, не было, зато были голубые бусы от Хайдрун, которые мы торжественно надели на Лилит. Она заливисто смеялась, мы тоже – вот так и познакомились.

Поначалу люди ее боялись, Божена чуть ли не силой водила к ней экскурсионные группы людей. Но вскоре они поняли, что в глазах Лилит не горит таинственный голубой огонек убийцы, и толпы паломников уже было не остановить. В глазах Лилит все чаще проступали слезы. Даже представлять не хочу, что она пережила. Каково это – проснуться и осознать, что сорок лет ты людей убивала и пожирала их кишки? А потом она сказала, что у нее были дети, и тут я конкретно сдала. Я больше не могла слушать рассказы о ее жизни, мне хотелось выть от той боли, которую я чувствовала между строк, в каждой гласной, в каждом тяжелом вздохе из ее худосочной груди, в каждом нервном тереблении голубых бусинок на шее.

Падальщики дольше остальных сидели в боксе Лилит, слушая ее рассказы. Я ушла, не дождавшись конца, не попрощавшись, потому что надо было поскорее спрятать свои красные глаза. Тесса так вообще игнорировала Лилит, как будто той не было вовсе – она так и не навестила ее. Сыкота. Я же обещаю, что после завтрашней миссии я обязательно вернусь к Лилит-Роуз и продолжу слушать рассказы ее потрясающей жизни до Вспышки, просто потому что она жила ровно той жизнью, за которую мы все отчаянно боремся и за которую пожертвовали тысячами жизней.

С мыслями о Лилит я не заметила, как рядом со мной на пол плюхнулся визитер, а потом ее рука нагло отобрала мою галету, которую я уже десять минут старательно размягчала-насасывала, чтоб она растаяла на языке.

Разумеется, это была Тесс.