Читаем Последняя битва полностью

Последняя битва

К чести мерянского князя, надо сказать, что он не ломанулся к берегу, дабы искать спасения в лесу. Нет. Нимоякке отошел от поверженной лошади на несколько шагов и спокойно извлек из ножен меч. Сигурд понял, что его ждут. Он сбавил темп уже хрипевшей кобыле и, не доезжая десяти шагов, остановился.

– Возвращайтесь, – приказал он вепсам, остановившимся подле.

Союзники зло оглядели вражеского князя, но ослушаться не посмели. Херсир соскочил на лед.

– Сдавайся, – предложил он по-словенски, – сопротивление бесполезно. – И даже ухмыльнулся, подивившись, насколько банально-киношной вышла фраза.

– Ты мечом орудуешь так же хорошо, как своим поганым языком? – ответил князь, и Сигурд подивился второй раз, насколько чисто он говорил на языке новгородцев.

Дальнейшие препирания были бессмысленны, и херсир пошел на сближение. У них обоих не было щитов. Шлем имелся только у Нимоякке, свой Сигурд потерял в борьбе с воинами-акробатами.

Херсир атаковал сходу. Быстрый взмах сверху вниз… меч на долю секунды замер и тут же изменил направление, целя в бок. Князь уличил подвох и ловко отпрыгнул в сторону. В следующее мгновение Нимоякке сам нанес удар. Его выпад Сигурд парировал мечом, и свободной левой рукой произвел отменный крюк. Кулак угодил противнику в ухо, князь отпрянул, одновременно отмахиваясь мечом. Сигурд добавил ногой в колено, и хозяин Тротвы не устоял на льду. Он припал на колено, все еще пытаясь достать поединщика лезвием. Сигурд пнул еще раз, перехватил меч обоими руками и сделал широкий замах. Мерянский меч очередной раз пропел мимо, и херсир опустил клинок. Уже в последний момент он понял, что бьет в пустоту. Нимоякки из крайне неудобного положения буквально выскользнул из-под удара. Херсир по инерции провалился немного вперед, но было уже поздно. Меч князя рванул кольчугу, и боль обожгла правый бок.

– Ах ты…

Сигурд отскочил, поднял оружие для нового броска, и только тут его накрыла боль. В боку стало горячо и одновременно холодно. Тело само сжалось в комок.

– Плохо. Очень плохо, – изрек Нимоякке, в тот момент, когда его меч уже начал движение к смерти…

А Сигурд просто упал. Упал на колени, и лезвие пронеслось над головой. Он пропихнул свой клинок между ног Нимоякке и упер его в пах. Затем херсир изо всех сил дернул меч на себя, пропахав хозяйство князя.

– А-а-а-а… юу-юу-юу-ху! – какие-то непонятные тошнотворные звуки извлек из своего горла Нимоякке и, бросив меч, схватился за промежность.

– Гу-ху-йю… тво…ю-ю-ю… Ё!

Внезапно нытье мерянского князя прекратилось.

Белые… красные… немного даже сиреневые, а потом зеленые и еще голубые, и вновь белые круги, большие и малые растекались перед глазами. Они пульсировали, толкали друг друга, как будто бились за первенство. А потом Сигурда качнуло, и он медленно, словно во сне, стал заваливаться на бок. Последнее что он успел разглядеть сквозь разноцветные круги, это искаженную злобой гримасу мерянского князя и его руку с занесенным ножом… При этом звука почему-то не было…

* * *

Сигурд очнулся от осторожных прикосновений. Он открыл глаза, резкость навелась почти сразу. Перед ним склонились его десятники.

– Ну вот… – пробасил Магнус, – очнулся.

– Отойди, – прошипел Эйнар, – ранен он.

– Что я, не вижу?

– Дай посмотрю, – всунулся Свейн.

– О-о-ой, братцы, потише, – взмолился херсир.

Кто-то скинул свой плащ, и херсира бережно уложили на подстилку. Осторожно сняли кольчугу…

– Тихо. Не дергайся, – Свейн, как самый опытный из всех, принялся осматривать рану.

На теле вождя похода обнаружились два укола – следы от острого шила. И еще одна рваная рана. Кольчуга смягчила удар, и все же меч Нимоякке порвал защиту и даже поддоспешник.

– Ерунда… – успокаивал Свейн, – жить будешь…

– Ну, спасибо, что сказал, – натянув на лицо улыбку, ответил Сигурд, – а то я уже и не надеялся…

Рваную рану зажали и туго замотали, ровно как и места уколов.

– Давай на сани.

Сигурд не поверил своим глазам. Перед ним стоял Олаф.

– Ты-то как тут? А Уйболла?

Олаф широко улыбнулся.

– Так мы как узнали, что Нимоякке снялся, то сразу вслед за ним и двинули, – сдержанно улыбнулся десятник. – А в Уйболле все в порядке…

– Они как раз подоспели, – вставил Ульв, кивая на Олафа, – мы, правда, почти всех меря прижали, а тут они…

– Балабол…

– Где Нимоякке? – Сигурд жестом отстранил десятников.

– Да вон он!