Последняя битва (с иллюстрациями)

– Знайте, воинственные короли, – начал Эмет, – и вы, ле­ди, чья красота украшает вселенную, я – Эмет, седьмой сын тархана Харфы из города Ташбаана, что к западу от пусты­ни. Я пришел в Нарнию с девятью и двадцатью другими во­инами под командой тархана Ришды. Когда я впервые услы­шал, что мы должны идти войной на Нарнию, я обрадовал­ся, ибо слышал многое об этой стране и мечтал встретиться с вами в битве. Но когда я узнал, что мы пойдем под видом купцов, а купеческая одежда позорна для воина и сына тархана, и будем действовать с помощью лжи и предательства, тогда радость оставила меня. И потом, когда я узнал, что мы должны явиться к обезьяне, и когда она начала гово­рить, что Таш и Аслан – это одно и то же, тогда мир потем­нел в моих глазах, ибо с юношеских лет я служил Таш, и главным моим желанием было узнать о ней побольше, и, если возможно, взглянуть ей в лицо. Но имя Аслана было ненавистно мне.

И, как вы видели, ночь за ночью нас собирали к крытой соломой хижине, и горел костер, и Обезьян выводил из нее кого-то на четырех ногах, кого я не мог хорошо рассмот­реть. И люди и звери поклонялись ему и чествовали его. Я думал, что тархан был обманут Обезьяной, ибо тот, кто вы­ходил из хлева не был ни Таш, ни каким-либо другим бо­гом. Но когда я взглянул в лицо тархана и стал замечать каждое слово, которое он говорил обезьяне, я стал думать иначе, ибо увидел, что тархан сам не верит в это. А потом я понял, что он не верит в Таш, ибо если бы он верил, как бы он осмелился насмехаться над ней?

И когда я понял это, великий гнев обуял меня, и я уди­вился тому, что настоящая Таш еще не поразила огнем с неба ни обезьяну, ни тархана. Тем не менее я сдержал свой гнев, придержал язык и ждал, чтобы увидеть, чем это кон­чится. Но в последнюю ночь, в ту самую, о которой вы зна­ете, обезьяна не вывела это желтое существо, но сказала, что все, кто хочет посмотреть на Ташлана (так они смеша­ли два слова, чтобы сказать, что это одно и то же), могут войти один за другим в хижину. И я сказал себе: «Без со­мненья, это тоже обман». Но когда кот вошел, а потом вы­скочил, сумасшедший от ужаса, тогда я сказал себе: «Уве­рен – там настоящая Таш, которую они призвали, не зная ее и не веря в нее. Она пришла и мстит за себя». И хотя мое сердце обратилось в воду, потому что Таш – велика и ужасна, желание было сильнее страха, и я усилием воли за­ставил колени не дрожать, а зубы не стучать, и решил взглянуть в лицо Таш, хотя бы она и убила меня. И я ска­зал, что войду в хижину, и тархан, хоть и против своей во­ли, позволил мне войти.

Как только я вошел в дверь, я удивился, ибо обнаружил яркий солнечный свет (как и сейчас), хотя снаружи каза­лось, что внутри должно быть очень темно. Но у меня не было времени удивляться, ибо я немедленно столкнулся ли­цом к лицу с одним из наших воинов и вынужден был обо­роняться. Как только я увидел его, я понял, что обезьяна и тархан поставили его здесь, чтобы убивать каждого, кто войдет, не зная их секрета. Так что этот человек тоже был лжецом, насмешником и неправедным слугою Таш. Я поже­лал сразиться с ним, и я убил этого негодяя, и выкинул его тело за дверь.

Затем я взглянул вокруг и увидел небо и земной простор, и почувствовал сладкий запах. И я сказал: «Клянусь бога­ми, это чудное место, быть может, я вошел в страну Таш». И я начал бродить по этой странной земле и искать Таш.