Последняя битва (СИ)

Я тяжело вздохнула, представляя, что еще приберёг Фунчоза в своих цифровых сундуках. Не удивлюсь, если он установил где-нибудь скрытую камеру в моей спальне.

— Во! — он протянул мне странный предмет.

Это была какая-то пупырчатая резиновая труба фиолетового цвета.

— Что это?

— Ребята достали с завода под Лихтенштейном.

— Силиконовых изделий?

Его открыли всего три года назад, завод сразу стал центром промышленности, потому что оттуда нам поставляли и герметики, и прокладки разного рода, и пробки, и химические емкости.

— И что это?

— Насадка на член!

— Фу!

Я тут же бросила ее на стол рядом с яблочным пирогом, что Вьетнам нам любезно поставила на стол.

— Шикарная вещь! Вот так берешь и надеваешь, а тут, короче, пупырки всякие…

Следующие десять минут Фунчоза демонстрировал мне свой дряхлый член в фиолетовой насадке посреди седой пушнины на лобке и расхваливал сие чудо, пока не вышла Вьетнам с очередным кексом, кажется вишневым, и не надавал ему подзатыльников.

Приближался конец рабочего дня, я ждала этого момента с нетерпением, потому что вскоре калитка стала хлопать с частотой три раза в минуту, впуская во двор огромное семейство Фунчозы. У него было тринадцать внуков, среди которых был Тамагочи младший, и шестеро маленьких правнуков, среди которых был Тамагочи Третий. Фунчоза вбил в головы всех, что имя Тамагочи должно обязательно идти сквозь время, поскольку их основателя звали Тамагочи Акира. Именно тому пластиковому яйцу с пикселями вместо лица весь род Фунчозы должен был быть благодарен за появление на свет.

Детишки носились по двору, катались на горке, играли в снежки, строили домики из снега в виде фаллосов — этому их определенно прадед учил.

Огромное семейство собралось на небольшом крыльце, стало тесно, но я ждала этого единения. Его детям было от сорока до двадцати лет, внукам от двадцати до десяти, а правнуки были совсем мелюзгой. Такая разновозрастная компания больше походила на какой-то клуб по интересам, если бы они не были все так похожи между собой.

— Тесса, смотри, я специально распечатал эти карты в цвете. Вот здесь, это звезда Проксима Центавра, а вот здесь, это экзопланета Проксима Б. В теории она годится для нашего обитания, — рассказывал Тамагочи.

Он работал в составе небольшой группы ученых-астрономов в Гейдельберской обсерватории в тридцати километрах от Нойштадта. Все жители нашей коалиции обожали читать новости из обсерватории, снова возвращаясь к далеким звездам и планетам, которые мы не изучали уже девяносто лет.

— Тесса, глянь, а вот это первый прототип дрона-доставщика. Он может перевезти до пятидесяти килограммов груза. Можно мы попробуем отправить следующую партию химреагентов в Аахен с помощью него? — а это был Тойота, который работал в одном из инженерных отделов.

— Отличная идея! — воскликнула я.

— Тесса, смотри. Наша детская художественная школа подготовила выставку работ, посвященных освобождению от вируса к завтрашнему празднику, — рассказывала Соба.

— Тесса, у нас есть предложения по Порто-Палермо. Мы восстановили по чертежам из Хроник волновой электрогенератор, вырабатывающий энергию из морских волн. Мы могли бы предложить им электричество, — говорил Фуджифильм.

И еще долгие часы «Тесса, глянь», «Тесса, а вот посмотри», «Тесса, а вот идея». Я была частью их большой семьи, здесь они звали меня просто Тесс. Они наполняли меня жизнью, энергией продолжать не просто бороться и выживать, а развиваться и быть лучше. Столько идей кипело в головах новых поколений, я обожала молодежь за эту надежду, что они питали своим неуемным активизмом.

Странным образом чокнутый Фунчоза вырастил потрясающих представителей человечества. Невероятно амбициозных, честных и ответственных. Ровно такими, какими бы я хотела видеть и своих детей, и детей своих соседей и всех других людей на земле, кто еще был способен принести новую жизнь.

Сумерки медленно сгущались, напоминая о безжалостности времени. Семейство постепенно расходилось по домам, кто-то оставался ночевать у Фунчозы, другие же прощались до завтрашней торжественной церемонии.

— Все уже валите отсюда! Все пироги сожрали, троглодиты! — ворчал Фунчоза.

А сам все никак не мог нацеловать трехлетнего Тамагочи Второго, держа малыша на коленях.

— Пап-мам, пока! Люблю вас!

— Пока!

— Тесса, до завтра!

— Пока, ребят!

— Давайте уже валите и заберите этих сопляков с моего участка!

Веселые смешки огромного семейства растворялись в ночи. Зажглись первые фонари, а я все никак не хотела уходить. Тут было так уютно, прямо как дома. Не как в моей одинокой квартирке в одну комнату, а в настоящем доме со смехом детей, запахом яблочного пирога и пердежом бесцеремонного Фунчозы.

Я думаю, что он понимал, как мне тут нравится, потому и никогда не гнал прочь, позволял сидеть на его крыльце столько, сколько мне было необходимо, чтобы накопить эту энергию для продолжения моего пути. Потому и пердел. Знал, что не уйду. Садист-мучитель.

Теперь мы уже втроем сидели за столом. Три бывших Падальщика. Даже поверить не могу, что эти двое стариков были грозой всех солдат и зараженных.