Последняя бурская война

Как-то раз, прибыв в один из отдаленных фортов, он узнал о том, что по вражескому отряду туземцев, появившемуся там накануне и поднявшему белый флаг, был нечаянно открыт огонь, после чего этот отряд ушел из форта. А так как в войне с туземцами он всегда считал превыше всего честь английского джентльмена, а ко всякого рода уловкам, хитростям и предательству даже по отношению к врагу относился с презрением, то, не теряя времени, тотчас же, возмущенный происшедшим, отправился в горы в сопровождении своего единственного туземца-слуги, совершенно безоружный, в местечко, откуда на днях прибыла в форт группа волонтеров, и там перед вождем племени принес свои извинения по поводу случившегося. Когда я представляю, с каким наслаждением воины Секукуни растерзали бы Кларка, если бы взяли его в плен (уж так он им сильно насолил), и насколько ужасной была бы, по всей вероятности, смерть этого достойнейшего человека, попадись он живым в руки этих мастеров изощренных пыток, то скажу откровенно – это был поступок мужественного человека, достойного высших похвал. Когда он поднимался в горы, то, наверное, понимал, что скорее всего его ждет смерть от рук этих несправедливо рассерженных дикарей. Когда Секукуни узнал о поступке Кларка, он так обрадовался, что вскоре выпустил на свободу пленного добровольца, которого, по всей вероятности, ждала мучительная смерть. Я должен добавить, что сам майор Кларк никогда не докладывал и даже не упоминал об этом инциденте, однако описание этого случая можно найти в послании сэра О. Лэньона государственному секретарю от 2 февраля 1880 г.

По стечению обстоятельств одновременно с политическими волнениями, имевшими место среди буров, поставивших перед собой цель добиться независимости, появилась отдельная группа лиц, недовольных политикой сэра Шепстона, добивающаяся его смещения с тем, чтобы на его место поставить некоего полковника Уиттерли. Обстоятельства этого возмутительного заговора настолько интересны, а сам заговор в такой степени отражает положение дел, с которыми сэру Шепстону приходилось сталкиваться, что я остановлюсь на них несколько подробнее.

После известных событий появилось много разочаровавшихся людей, которые ждали большего от аннексии, но чьи ожидания так и не оправдались. К числу таких людей относился и полковник Уиттерли, приехавший в Трансвааль управляющим одной из золотодобывающих компаний. Но вскоре ему это дело наскучило, и он решил принять активное участие в событиях, связанных с аннексией. Получив новое назначение, он в скором времени разочаровался и в нем и перешел в стан противников администратора. Могу сразу же заявить, что полковник Уиттерли, как мне кажется, на протяжении всего времени являлся пешкой в руках других заговорщиков.

Следующая примечательная фигура, причастная к этому делу, представляла собой симпатичного удальца, который называл себя капитаном Ганном де Ганном и которого в своей среде несколько непочтительно именовали тем самым Ганном того самого Ганна. Этого джентльмена, бывшая профессия которого сама по себе была весьма примечательна, когда проводилась аннексия, обнаружили в тюрьме, где он отбывал срок по обвинению в ряде совершенных им преступлений. Вскоре его отпускают на свободу, поскольку полковник Уиттерли проявил к нему особый интерес. Очутившись на воле, он обратился с просьбой к администратору издать правительственный указ о его реабилитации. В этом сэр Шепстон ему отказал, а потому, как он сам выразился в послании к верховному комиссару по этому поводу, капитан Ганн де Ганн тотчас стал «тем, кого в этой стране называют патриотом».

Третий человек из числа заговорщиков был по профессии юристом, он попал в какую-то неприятную историю в Даймонд Филдс и чувствовал себя оскорбленным в связи с тем, что высший суд вынес решение, запрещающее ему заниматься адвокатской практикой.

Четвертым был м-р Селье, редактор патриотического издания «Фолкстем», который, лишившись издательского контракта с правительством, решил, что в языке теперь не существует достаточно сильных слов и выражений, с которыми можно было бы обрушиться на членов правительства и особенно на его главу.

И конечно же, правомерен вопрос, какой заговор может обойтись без женщины? Да, действительно, женщина была – и кто бы вы думали? – г-жа Уиттерли, теперь, надо полагать, г-жа Ганн де Ганн.

Итак, эти джентльмены начали с того, что составили длинную петицию на имя сэра Бартла Фрера, верховного комиссара, в конце которой была просьба «перевести администратора в какую-нибудь другую сферу политической деятельности». Эту петицию «комитет», как они называли себя, разослал в разные уголки страны для сбора подписей, однако из этой затеи ничего не вышло; все дело заключалось в том, что буры протестовали против аннексии, а не против человека, который проводил ее в жизнь.