Последняя черта (СИ)

— Нет, не становятся. Точно никто не знает, откуда твари берутся. Говорят, что ими становятся те, кто в бурю спрятаться не успел, но это тоже враки. Попавшие в бурю болеют долго и умирают. Убитые тварями тоже просто умирают. И твари обитают в основном именно тут, где бури — большая редкость. Так что твари появляются как-то иначе, но это не то, что мне бы хотелось выяснить. Хотя бы не сейчас.

— А что сейчас тебе хотелось бы? — заинтересовался Кёнсу.

— Я почти закончил карту. По ней потом можно проложить дороги, если знать, где брать воду, где опасно, а где нет. Еще подремонтировать дирижабль не мешало бы или найти получше. Или самому сделать. Чтобы расходы на топливо уменьшить. Ну а потом выбрать место для дома.

— И что, один жить будешь?

— Почему нет? Но людей вообще много. Разных. Может, кто-то помогать захочет. Зачем загадывать так далеко?

— А ты давно этим вот занимаешься? Ну, ходишь везде? Торгуешь? Вроде товаров у тебя нет. Непонятно.

— Когда как. — Кай уселся на палубу и принялся возиться с ремнями на левом сапоге. — Я с самого начала хотел карту сделать, поэтому брал товары, если по пути, а если нет, так просто сам путешествовал. Когда все есть, нужда в торговле отпадает. Ну и часто я нахожу вещи, о которых тут мало что знают, нет смысла ими торговать. Проще отвозить на Юг. Выгоднее.

— Лет пять уже бродишь? — Кёнсу пытался высчитать возраст Кая. Густая борода прятала добрую половину лица, но кожа на открытых участках казалась гладкой. Да и в смоляной черноте волос белых нитей седины Кёнсу не различал.

— Восемь… Да, восемь, — задумавшись на миг, отозвался Кай.

— А дирижабль ты купил или сам собрал?

— Ты книгу пишешь, что ли? — недовольно проворчал Кай, хмуро глянув из-под насупленных бровей. — Отбил у грабителей, немного починил и себе оставил. Они все равно не умели им пользоваться.

— А ты откуда знаешь, как им пользоваться? — не унимался Кёнсу. Даже сел рядышком с Каем и придвинулся ближе, с любопытством ожидая ответа.

— В книжке читал. Сначала все равно не понял, что это. Облазил, начал соображать, думать что и куда, ну и потом дошло. У него даже название есть.

— Какое? — Кёнсу прижал ладони к груди, чтобы сердце не так колотилось. Про книги ему отец говорил, но Кёнсу в жизни не видел ни одной, кроме того большого талмуда, в котором Старший оставлял записи о событиях в селении и имена селян.

Кай поднялся на ноги и отвел Кёнсу к борту у кормы. С внутренней стороны борта, как и снаружи, светлели полустертые символы. Кёнсу не без труда разобрал “Облако”.

Потом Кай заставил “Облако” снизиться — топлива на борту осталось маловато. Выбрал он склон с жидкой рощицей и ручьем, якорь бросил, а после положил ладонь Кёнсу на плечо и удержал, не разрешив спустить лестницу.

— Стой. Надо выждать. Место довольно открытое, но кто знает… Подождем и понаблюдаем.

— Могу лучником побыть, — несмело предложил Кёнсу.

— Умеешь луки и стрелы мастерить, что ли? — В темных глазах Кая заплясали смешливые искорки.

— Нет, лук есть и десяток стрел, могу стрелять. Вроде неплохо выходит.

— Тогда побыть ты можешь. Стрелком. — Кай усмехнулся в кулак, потешаясь над невежеством Кёнсу, потом кивнул в сторону кормы. Пришлось брать лук и стрелы и плестись на корму, в мыслях ругая себя последними словами и вбивая себе в голову, что стрелок и лучник — разные вещи.

Стоять с луком наготове, придерживая стрелу, оказалось утомительно. Кёнсу вскоре переминался с ноги на ногу и поглядывал на Кая, но тот не спешил: замер возле каната, что убегал к земле, и настороженно осматривался. Фань то возле Кёнсу терся, то убегал к Каю, потом потянул Кёнсу за рукав.

— Мама?

Кёнсу горестно вздохнул, опустился на корточки, поправил Фаню неровную челку.

— Кёнсу. Кён-су. Скажи?

— Мама, — выдал неизменное Фань, просиял улыбкой и с детской непосредственностью обхватил Кёнсу руками за шею.

— Нет, я Кёнсу, ну же. Кён-су…

Фань беззвучно пошевелил губами, уставился на Кёнсу, затем выдал:

— Мама Кён-су?

— Еще лучше… — обреченно поник Кёнсу и повернул голову, различив подозрительное фырканье. Кай тихо ржал себе, подлец, умудряясь следить за местностью и слушать болтовню Кёнсу и Фаня. Кёнсу принялся заботливо поправлять неказистую одежку Фаня, гладить по голове и объяснять: — Я не твоя мама, малыш, но мы очень постараемся ее найти. И как тебя только занесло к Белым Шахтам? Не бурей же притащило. Вот придем в Ан, узнаем, откуда ты такой странный взялся, и обязательно тебя маме вернем. Хорошо?

— Мама Кёнсу.

— Я просто Кёнсу, малыш. — Кёнсу затянул пояс потуже поверх грубой рубашонки, огладил плечи Фаня и грустно улыбнулся. — Просто Кёнсу.