Последняя черта

Я сдал машину задом и заехал в тупик. Задние дверцы моего «Пежо Боксер», были предусмотрительно открыты. Оба бэтмена запрыгнули в кузов машины. Я передернул затвор своего ТТ и, выйдя из машины, открыл боковую дверь фургона.

— Леха, что за… — договорить Вася не успел. Бах! Бах! Бах! Бах! — пистолет дергался в моей руке, как живой, выплевывая быструю смерть из своего ствола. Четыре пули за две секунды, на каждого из братьев Серовых пришлось по две пули. Четыре выстрела — два трупа, первая пуля — в голову, вторая — сердце, а может и наоборот, я как-то не успел понять. Пистолет в моей руке жил своей жизнью.

Бах! Бах! — две пули в инкассатора, который высунулся из открытого окна своей машины.

Бах! Бах! — две пули в инкассатора, который с вскинутым автоматом попытался оббежать машину.

Быстро сменив магазин на новый, я осторожно начал подходить к закутку, где стоял инкассаторский «минивэн».

Тух, тух, тух — раздавались глухие удары в дверь, подпертую обрезком трубы. Видимо, последний из оставшихся инкассаторов пытался выбить дверь, чтобы прийти на помощь своим, уже мертвым, коллегам.

Бах! Бах! Бах! Бах! Бах! Бах! — шесть выстрелов в металлическую дверь, подпертую обрезком трубы. Китайская дверь, выполненная из тонкостенного металла, не могла быть серьезным препятствием для пуль калибра 7,62. Пули легли в дверь крестом — четыре вертикально, одна под другой, и две горизонтально, образуя верхнюю перемычку креста…

Проснулся я от того, что во сне дернулся и ударился головой о крепление ремня безопасности! Твою мать! Да что же это такое! Мне этот проклятый сон будет сниться каждый раз, когда я засыпаю?! И что мне должен подсказать такой исход сна? Что я всех убью? Или что?

— Алексей Иванович, с вами все нормально? — озабоченно спросил Ветров. — Вы стонали во сне. Вам что-то нехорошее приснилось?

— Точно! Твоя рожа мне и приснилась, — ответил я, сжимая голову руками. В висках нещадно болело и стреляло. — Я долго спал?

— Нет, не долго — минут двадцать, не больше. Мы-только что выехали на трассу. Если хотите, можете еще поспать, до Керчи ехать еще полчаса.

— Нет, спасибо, в гробу я видал такой отдых! Уж лучше совсем не спать, чем так!

Ветров непонимающе посмотрел на меня, но ничего не сказал. «Хонда» быстро ехала, поглощая своими колесами километры дорожного покрытия. Машина проехала оставшиеся до Керчи пятьдесят километров за полчаса. Ветров мог бы ехать и быстрее, но боялся повредить дорогую машину. Въехав в Керчь, мы сразу направились в интернат. Там я и Ветров перетащили спящего Кружевникова в мастерскую, где привязали его за ноги к крюку, который был прикреплен к цепи. Цепь через блоки крепилась к потолку. Подтянув цепь, мы подвесили тело Кружевникова головой вниз. В такой позе Севе предстояло провисеть до вечера. Это надо было не только для того, чтобы доставить ему страдания — попробуйте, повисите головой вниз хотя бы час, гарантирую вам, что это удовольствие не из приятных. Это надо было еще и для того, чтобы окончательно сломить волю Кружевникова — вечером я хотел его допросить.

После этого я отдал свою «Хонду» Ветрову, а сам взял «Газель» братьев Серовых и поехал на ней в керченскую исправительную колонию, на встречу с Петровичем. Ветров на моей «Хонде» ехал следом. Петрович забрал «Газель» и пообещал к обеду сегодняшнего дня отдать деньги и тюки с камуфляжными костюмами. Возле колонии я пересел за руль «Хонды», и мы с Ветровым поехали в больницу чтобы забрать Васю Серова. Выписка старшего Серова заняла почти час — в начале ждали доктора, потом ждали результатов анализов, потом написали целый роман, посвященный тому, что мы не будем иметь претензий к больнице, если наш больной «склеит ласты» на воле.

Когда ехали обратно из больницы, позвонил Вовка Серов и доложил, что «Нива» и ГАЗ-66 благополучно доставлены на территорию интерната, и в данный момент машины спрятаны в гаражах, а личный состав занят учетом и осмотром трофеев.

Проезжая мимо своего дома, я высадил Ветрова, предварительно снабдив его ключами от квартиры, и отправил его мириться с Настей. Данила очень сильно удивился, что Настя провела ночь в моей квартире, но ничего не сказал, лишь только нахмурившись, молча ушел.

Пока мы ехали из больницы в интернат, я вкратце рассказал Василию о событиях сегодняшней ночи и утра. Известие о смерти Саши Хорошко очень сильно опечалило Васю. Он впал в какой-то транс и даже никак не отреагировал на мой рассказ о том, как мы расстреляли трех татар. Если они так будут переживать по поводу каждого убитого, то нам лучше и не ввязываться в эту канитель, а то вместо боевых действий только и будем делать, что лить горькие слезы.

Приехав в интернат, первым делом мы с Вовкой Серовым, который ждал нас на проходной, разместили Васю в апартаментах повышенной комфортности. В центральном корпусе интерната было несколько комнат, которые использовали для размещения различных гостей и знаменитостей.