Последняя драма Шекспира

В комнате установилось молчание. Акулова писала что-то, Лиза приняла свой обычный вид и смотрела в окно, Патрикеев тихонько читал сообщения в телефоне.

В конце концов, Акулова стала задавать официальные вопросы по поводу убитой. Лиза отвечала, что в жизни ее не видела и понятия не имеет, кто это такая и как она попала в театр.

– Скорей всего, ее привела сама Анна, – осторожно начала она, – понимаете, она очень хорошо знала роль и все сцены, чувствовалось, что человек не посторонний.

– Отвечайте на вопросы и не делайте никаких предположений! – оборвала ее Акулова. – Выстраивать версии – не ваша работа, а моя, и я справлюсь без вас.

«То-то ты так здорово продвинулась в расследовании», – ехидно подумала Лиза и постаралась, чтобы эта крамольная мысль не отразилась на ее лице.

Еще она решила ничего не рассказывать про то, что знает, кто такая убитая женщина. И что связь ее с Анной Коготковой точно есть. А вот пускай сами ищут, им за это деньги платят! А то еще Лаврентия в это дело впутывать.

Вспомнив про Лаврентия, Лиза встревожилась. Все-таки, что он делал в театре?

Акулова задала еще несколько обязательных вопросов и отпустила Лизу, дав подписать показания.

Лиза вышла из отделения полиции и глубоко вдохнула сырой прохладный воздух. На улице шел мелкий дождь, под ногами была густая каша из растаявшего снега, но все равно это лучше, чем беседовать с Акуловой.

На сегодня у нее больше нет никаких дел. Вечернего спектакля в театре не будет. То есть будет, но гастрольный спектакль, московский театр привез. Лиза уже видела этот спектакль, так что второй раз не пойдет, хотя постановка отличная, на «Золотую маску» выдвигать будут. Да вот как раз и афиша висит…

Лиза остановилась посмотреть и тут увидела в углу афиши характерный логотип – театральные маски. Одна была улыбающаяся, символизирующая комедию, вторая – злая, оскаленная – эта символизирует трагедию.

Тут вспомнились ей слова Патрикеева: «На дверце машины морда оскаленная нарисована». Так это же трагическая театральная маска, а не череп вовсе!

Так, синяя машина, на дверце нарисована трагическая театральная маска, и номер заканчивается на тройку и восьмерку. Или девятку. Не эту ли машину видела она буквально сегодня у театра? В нее еще Лаврентий сел.

Лиза уже нажимала нужные кнопки на своем телефоне. Ленка Завирушкина ответила сразу, без задержки, это ее работа – по телефону отвечать.

– Агентство «Лавровый венок»! Чем можем вам помочь?

– Расслабься, это я, Лиза!

– Привет, есть какие-нибудь новости про то убийство? – оживилась Ленка.

– Вот как раз по этому делу звоню… – Лиза хотела прямо задать вопрос, но услышала в трубке голоса.

Стало быть, Ленка не одна, и не стоит упоминать Лаврентия, вдруг он рядом сидит.

– Можешь выскочить на пару слов?

– Запросто, – согласилась Ленка.

Условились встретиться в кафе напротив агентства, Ленка сказала, что это жуткая забегаловка, но поговорить можно.

Кафе и правда выглядело неказисто, но кофе смуглый парень сварил отличный. Ленка поздоровалась с ним как со старым знакомым, он кивнул на столик в углу.

– Ашотик, хачапур нам принеси! – крикнула Ленка. – Самый большой и вкусный!

– Я не буду, – отмахнулась Лиза, – он калорийный очень, а я похудеть пытаюсь.

– Тогда маленький, – согласилась Ленка.

– Скажи, пожалуйста, – осторожно начала Лиза, отхлебнув восхитительного кофе, – у Лаврентия какая машина?

Все-таки с Ленкой здорово иметь дело, она не стала спрашивать, зачем Лизе нужно про это знать, а просто ответила, что Лаврентий пользуется машиной агентства, что ездит обычно на синей «Тойоте Камри», и номер АГА 739.

«Значит, все-таки девятка, а не восьмерка», – сообразила Лиза, вспомнив Патрикеева, и уточнила:

– И маска театральная на дверце нарисована?

– Ну да, а тебе зачем? – спохватилась Ленка. – Излагай, Лизавета, а то умру от любопытства прямо здесь.

И Лиза рассказала про свой допрос в полиции и про то, как утром видела в театре Лаврентия.

– Интересная у тебя жизнь, Лизавета, – невнятно сказала Ленка, пережевывая хачапури. – Событий много.

– Тебе бы такие события! – фыркнула Лиза.

– Одно скажу точно, – Ленка наконец проглотила хачапури, – позавчера, когда у вас в театре Дездемону убили, Лаврентия вообще в городе не было. Он в Москву ездил, вернулся вчера утром. Я сама ему билет заказывала. Туда и обратно. А дядя Гриша, водитель его постоянный, как раз на этот день отпросился, сестру, говорит, проведать в Луге. А утром вчера ругался, что машину кто-то брал, у него километраж был отмечен. И мне тихонько так и говорит, что это не первый случай и что подозревает он Витьку.

Есть у нас такой водила, мутный парень, жуликоватый, вообще-то давно гнать его надо, и дядя Гриша говорит, что он уже на пределе, что пожалуется он Лаврентию. Витька, мол, спит и видит, как на эту «Тойоту» пересесть и Лаврентия возить.

Лиза молча пила кофе, переваривая информацию.

– Пойдем-ка, прямо сейчас мы с Витькой и поговорим, – предложила Ленка, доев наконец свой хачапури и вытерев губы салфеткой. – Железо надо ковать, не отходя от кассы. А то потом от него фиг чего-нибудь добьешься.