Последняя драма Шекспира

– Какая паста! – возмущенно перебил ее собеседник. – Говорю – большая, серьезная фирма, и она, Кацупа, ее все так зовут, так вот она там – самая главная!

Искусно перемежая свои вопросы легкой лестью и подсовывая Жоржику остатки пиццы, Лиза довольно быстро выяснила, как все случилось.

Эта самая Кацупа положила на Жоржика глаз сразу же, как только увидела его на сцене. И, не тратя времени, тут же его купила. Отвезла к себе домой, дала денег, подарила машину и обещала в ближайшем будущем спонсировать какой-нибудь сериал на телевидении, чтобы Жоржику дали там главную роль. Но поставила условие, чтобы он был только с ней, только с ней и больше ни с кем.

И он согласился, потому что…

Тут Жоржик замялся, и Лиза сказала, что все мы делаем ошибки. Он успокоился и продолжил рассказывать, как позвонил и сообщил Анне, что между ними все кончено, как она сначала не поняла, а потом начала названивать ему и посылать эсэмэски.

«Скотина какая!» – подумала Лиза.

И потом Кацупа прочитала в его телефоне сообщения Анны и устроила ему допрос с пристрастием, почище полицейского.

Она не поверила в его версию, что Анна – просто его сумасшедшая поклонница, и сказала, что все уладит, есть у нее для этого специальные люди.

«Ну ты и сволочь!»

И они, эти люди, встретились с Анной и дали ей понять, чтобы она оставила его в покое. Нет, не били, но у них есть свои методы. И после этого Анна больше не звонила.

«Еще бы, они ее запугали и унизили, ноги об нее вытерли. Тогда она и стала пить. И озлилась на весь мир. И согласилась на предложение Федорина».

А потом, продолжал Жоржик уныло, Кацупа стала злая и озабоченная, занималась только собственными делами и все время забывала про сериал. А когда Жоржик напомнил о ее обещании, она разозлилась, затопала ногами, обозвала его разными нехорошими словами и велела убираться на все четыре стороны по-хорошему, пока она не отдала приказ своим людям попортить его морду. И тогда он понял, что Кацупа была его большой жизненной ошибкой.

Лиза заметила, что пицца кончилась, и в кафе стало нечего делать. Она не стала заказывать кофе и настояла, что заплатит за себя сама. Впрочем, Жоржик не очень противился.

За это он довез ее до дома. Лиза наскоро простилась и ушла, на сегодня ей хватило общения с этим мелким мерзавцем.

Николай Федорин спал плохо.

Ему снились какие-то невнятные, запутанные сны – то он кого-то преследовал, то, наоборот, от кого-то убегал. Наконец сквозь сон он понял, что ему просто душно.

– Маша, открой окно, – проговорил он сонным голосом… и тут осознал, что жены рядом нет, что он один спит в просторной кровати, на удобном ортопедическом матрасе.

И от этой мысли Николай проснулся.

В комнате царил тусклый рассветный полумрак. Бледный непроспавшийся свет раннего петербургского утра сочился сквозь шторы. В спальне он был один. Правая половина кровати, где обычно спала жена, была пуста.

Хотя нет. Она была не совсем пуста.

В ногах кровати стояла небольшая картонная коробка. Примерно такого размера, как коробки от Машиных туфель.

– Что за черт! – вполголоса проговорил Федорин, поднявшись на локте и разглядывая коробку. – Что за черт? Откуда это здесь? Как это сюда попало?

Ему, разумеется, никто не ответил – отвечать было некому.

Охрана сидела в своей комнате, а Маша… Маша – это отдельная и очень серьезная тема.

Федорин спустил ноги с кровати, нашарил ногами тапки, встал, обошел кровать и уставился на коробку.

Что это? Что в этой чертовой коробке? И самое главное – как она здесь оказалась?

Он протянул руку, включил свет.

Теперь коробка была хорошо видна.

Это была не обувная коробка – она была не продолговатой, а квадратной. Скорее подарочная коробка из тонкого золотистого картона с неявным коричневатым узором. Федорин протянул к коробке руку… и отдернул ее, как будто обжегся.

Что, если там взрывное устройство или еще какая-нибудь смертельная ловушка? Кондратьев сто раз повторял ему, чтобы он никогда – никогда! – не открывал сам никакие подозрительные коробки и пакеты. Для этого у него есть служба безопасности.

Но чертова коробка буквально притягивала его взгляд. Притягивала, как магнит иголку.

Да чтоб их всех! Если какая-то сволочь сумела проникнуть в его спальню, чтобы принести эту коробку, та же сволочь запросто могла убить его, не заморачиваясь всякими сложностями вроде взрывного устройства. Ударить один раз ножом или всадить между глаз пулю из пистолета с глушителем. Чем проще, тем надежнее.

Значит, это не бомба.

Может быть, это принес кто-то из службы безопасности, хотел ему показать, но не посмел разбудить хозяина.

Придурки чертовы!

Федорин решился.

Он осторожно снял с коробки крышку, заглянул внутрь…

И отшатнулся.

В коробке, неаккуратно сложенный, лежал Машин шарф. Тонкий шарф из натурального шелка, шарф ручной работы с изумительной росписью. Этот шарф Федорин привез жене из Дубая. Он стоил примерно столько же, сколько машина их уборщицы.

Федорин двумя пальцами взял шарф за уголок, потянул на себя.

Легкий шелк раскрылся, распахнулся, как распускающийся цветок…

Подгнивший цветок.