Последняя дуэль (ЛП)

Весной 1380-го Карлу V оставалось жить всего несколько месяцев, вскоре он оставит свою раздираемую войнами и отягощённую непосильными налогами страну несовершеннолетнему сыну. Изнурённый бесконечной войной с Англией, огромным неоплаченным выкупом за отца, народными бунтами против поборов и прочими напастями, свалившимися на его голову, Карл получил петицию от графа Пьера с просьбой гарантировать дарение земель одному из его вассалов. Граф, со своей стороны, хотел раз и навсегда прекратить этот спор за Ону-ле-Фокон, заручившись королевской санкцией на свой подарок. Получив эту просьбу от графа Пьера, своего двоюродного брата, а также одного из самых могущественных нормандских вассалов, смертельно больной и измученный король охотно согласился.

29 мая 1380 года в королевском замке Боте-сюр-Марн, недалеко от Парижа, король вручил графу Пьеру грамоту, подтверждающую дарение Ону-ле-Фокона Жаку Ле Гри. В королевской хартии уточнялось, что земля компенсировала сквайру его многочисленные заслуги перед графом, в том числе и недавний кредит в две тысячи девятьсот двадцать франков золотом (сумма, указанная в документе). Поместье было «безотзывным подарком», который граф Пьер обещал «гарантировать, защищать и отстаивать» против всех остальных - намек на иск, поданный Жаном де Карружем. Король подписал хартию, запечатал её зелёным воском и приказал зачитать вслух жителям Ону, чтобы у тех не осталось ни малейших сомнений относительно того, кто их истинный господин и повелитель. Публичное оглашение состоялось 10 июня в приходской церкви Ону перед аудиторией из тридцати девяти человек. Жан де Карруж с треском проиграл дело. Королевская хартия отрезала его от вожделенного феода не хуже крепостной стены.

Риск женитьбы на дочери предателя оказался ничем по сравнению с тем ущербом, что нанёс себе Жан этой тяжбой за Ону-ле-Фокон. Он оскорбил и оттолкнул своего старого друга и коллегу-камергера Жака Ле Гри, так и не вернув утраченное имение. Он пошёл наперекор графу Пьеру, своему сюзерену, главному покровителю и благодетелю. Кроме того, его имя при дворе будет отныне ассоциироваться с этим неприятным процессом. Пробыв на службе у графа Пьера всего три года, Жан уже успел обрести репутацию человека крайне импульсивного и вспыльчивого, даже по нормандским меркам.

Если отношения Карружа и Ле Гри дали трещину из-за их соперничества при графском дворе, то тяжба за Ону-ле-Фокон и вовсе вбила меж ними клин. О разрыве свидетельствует тот факт, что Ле Гри, крёстный сына Жана (знак высочайшей признательности и доверия), не присутствовал на свадьбе своего старого друга и явно не примкнул к хору поздравляющих, которые чествовали новоиспечённую супружескую чету после свадьбы. Вероятно, Ле Гри отсутствовал по делам, но возможно, его просто не пригласили на торжество. Ведь Жак Ле Гри не только пропустил свадьбу, но и с самой Маргаритой познакомился намного позже, чем остальные.

В течение последующих нескольких лет положение Жана при дворе графа Пьера сильно пошатнулось, в то время как влияние Жака Ле Гри росло с каждым днём. В августе 1381-го граф Пьер посетил королевский двор, пристроив сквайра в свою свиту. Там Ле Гри выпала честь присутствовать на высочайшем совете бок о бок с дядей короля герцогом Людовиком Анжуйским. Совет собрали, чтобы обсудить претензии алчного герцога на Неаполитанский престол, в свете очередного возглавляемого им Крестового похода, который благословил авиньонский Папа. Присутствующий на совете Жан Ле Февр, епископ Шартрский, упоминает Ле Гри в своих дневниковых записях от 23 августа, как «сквайра скромного происхождения, проникшего в высшее общество». «...монсеньор герцог Анжуйский; я, епископ Шартрский; сеньор Шатофромон; сеньор Бюля; сир Раймон Бардиль; сир Раймон Бернар и некий Жак Ле Гри, сквайр герцога Алансонского».

Сам граф Пьер на совете не присутствовал, послав вместо себя Ле Гри в качестве своего поверенного, что свидетельствовало о высочайшем доверии, оказываемом фавориту. Ле Гри хоть и был всего лишь сквайром из худородной семьи, теперь получил доступ в круг приближённых к монаршей особе, как протеже графа Пьера. Примерно в то же время Ле Гри назначают личным сквайром короля, почётнейший пост, прекрасно отражающий ценность сквайра для графа Пьера, королевского кузена.

Что же касается Жана де Карружа, то его даже в Париж не пригласили. После свары за Ону-ле-Фокон граф Пьер не горел желанием включить в свою свиту скандального сквайра во время визита к королевскому двору. Карруж, отпрыск знатного дворянского рода с не менее знатно раздутым самомнением, должен был стоять в сторонке и наблюдать, как его старый друг Ле Гри, пусть и худородный, но более тонко чувствующий придворную политику, поднимается всё выше и выше по карьерной лестнице. Тогда как его собственное и без того шаткое положение лишь усугубляется.