Последняя глушь

Токло вспомнил, как Уджурак уже находился на шерстинку от смерти. Это случилось во время путешествия к Великому медвежьему озеру, когда они переходили через мост, и Уджурака сбил огнезверь. Тогда Токло чувствовал себя самым никчемным медведем на земле из-за того, что не сумел защитить Уджурака.

«Но я не собираюсь проходить через это еще раз, — напомнил себе Токло, делая размеренные глубокие вдохи. — Уджурак должен научиться быть настоящим медведем. Нельзя вечно оставаться глупым и беспомощным! Почему он такой безмозглый? Почему он вечно попадает в беду?»

Внезапно из берлоги донеслось негромкое покашливание. Токло затаил дыхание.

— Это Уджурак! — воскликнул он. — Наш друг жив!

Старый плосколицый снова склонился над Уджураком. В его лапе сверкнул серебряный коготь. У Токло заурчало в животе от тревоги, когда он увидел, как сильная дрожь сотрясла тело Уджурака. Когда Уджурак расслабился, целитель протянул к нему лапу и ласково погладил по густой шерсти на голове.

Оторвав взгляд от окна, Токло увидел луну, висевшую высоко над горными склонами. Знакомая тоска волчьим клыком впилась ему в сердце. «Там — мое место», — подумал молодой гризли.

Бескрайние леса были его настоящим домом, и Токло хотел жить там, а не прятаться возле чужой берлоги на краю стойбища плосколицых.

В мыслях он снова вернулся к тому времени, когда они с Тоби были маленькими медвежатами и жили в берлоге вместе с Окой. Он вспомнил, как Ока впервые учила его охотиться.

— Видишь эту палку? — спросила она, бросая перед ним сучок. — Представь, что это заяц. Что ты должен сделать?

— Догнать его? — спросил Тоби, радостно сверкая глазами.

Тогда Тоби еще не так сильно болел и выглядел самым обычным медвежонком. Теперь Токло было мучительно вспоминать о той поре. Тоби был заметно слабее Токло, но никто не думал, что он чем-то серьезно болен. В то время Ока еще не суетилась над ним, а Токло мог всем сердцем любить брата, и к этой любви не примешивалось раздражение на его вечное хныканье и слабость.

— Эх ты, белкоголовый! — снисходительно ответил Токло брату. — Где тебе догнать палку! Только я могу это сделать.

Он прыгнул на палку, впился в нее зубами, потряс из стороны в сторону, а потом бросил к лапам Оки.

— Я ее убил, правда? — завопил он.

— Конечно, — одобрительно ответила Ока. — А теперь попробуй ты, Тоби.

Вытянув передние лапы, Тоби прыгнул на палку, но поскользнулся, упал и перевернулся на спину. Палка отлетела в сторону.

— Твой зайчик убежал! — злорадно пропыхтел Токло.

Ока сокрушенно вздохнула.

— Тоби, ты даже не пытаешься! — проворчала она. — Если не научишься сейчас, не сможешь добывать себе пропитание, когда вырастешь!

Тоби сел и стряхнул лапой приставшие к морде кусочки сухих листьев.

— А я буду жить с Токло, — ответил он. — Токло, ты ведь не дашь мне умереть с голоду?

— Нет, конечно, — радостно закивал Токло. — Я буду ловить дичь для нас обоих! Берегись! — заорал он, снова бросаясь на палку, и ловко переломил ее лапами пополам.

— Нет, — очень серьезно сказала Ока. — Вы оба ничего не понимаете. Гризли живут в одиночку. Так издревле повелось, и не вам менять наш обычай. Мы не нуждаемся в стае, чтобы выжить, и в этом наша великая сила. Мы сами отвечаем за себя и ни на кого не полагаемся. Мы — гризли!

Она сказала это очень мрачно и решительно, и хотя Токло был в то время еще совсем маленьким медвежонком, он невольно задумался над тем, почему мама так настаивает на том, чтобы жить в одиночестве. Теперь он знал, что многие гризли живут одни, однако вопросы все равно остались. Токло чувствовал, что для Оки одиночество было не просто привычкой или инстинктом: какая-то рана в глубине сердца заставляла его мать отвергать любое общество.

Тут Луса, стоявшая рядом с Токло, села, и молодой гризли снова вернулся в реальность. Оказывается, он так глубоко задумался, что не заметил, как старый плосколицый куда-то ушел, оставив Уджурака спать в уютном гнезде из шкур.

«Пожалуй, этот плосколицый лучше других, — подумал Токло. — Но я все равно до конца не уверен, что Уджурак поправится. Поживем — увидим».

Вздохнув, он снова посмотрел на горы, посеребренные холодным светом луны. Они выглядели такими мирными и манящими, что у Токло зачесались лапы от желания поскорее отправиться туда, под сень густых деревьев.

— Скоро, — прошептал он еле слышно, чтобы медведицы не услышали. — Я скоро приду.

ГЛАВА XII УДЖУРАК

Уджурак лежал на полу пещеры, над его головой колыхались тени. Острая боль пульсировала в горле, а смертельная усталость неумолимо разливалась по телу. Он беспомощно пошевелил лапами, но у него не хватило сил, чтобы подняться. Все чувства смешались. Внезапно тьму прорезал яркий луч белого света. Уджурак моргнул, пытаясь вернуть себе зрение. Внезапно в пещеру вбежал заяц-беляк и остановился перед ним. Белоснежная шерсть животного светилась так ярко, словно луна упала на землю и озарила его шкуру.

— Уходи, — сказал заяц. — Ты должен уйти отсюда.

— Я не могу, — прохрипел Уджурак, и от этого боль в горле стала еще сильнее. — Я устал.

— Ты должен! — властно приказал заяц.