Последняя глушь

— Вот здорово! — обрадовалась Луса, пускаясь в пляс на тропинке. Подбежав к Токло, она зарылась носом в бурую шерсть на его плече. — Спасибо, Токло!

«Но это не навсегда, — грустно подумала Каллик, когда они устроились на ночлег под скалой, тесно прижавшись друг другу. — Рано или поздно Токло уйдет, и никакие мольбы Лусы его не остановят».

ГЛАВА XIV УДЖУРАК

Уджурака разбудил солнечный свет. Он ощупал рукой незнакомые шкуры, укрывавшие его до подбородка, и с ужасом понял, что не знает, где находится. Он затравленно обвел взглядом берлогу целителя, увидел горевший в очаге огонь и большой горшок, кипевший на нем, развешенные по стенам маски… Постепенно в голове его забрезжили воспоминания: полет над землей вместе с гусиной стаей… страшная боль в горле… удушье. Он проглотил рыбацкий крючок! Уджурак вспомнил целителя, который ухаживал за ним, когда он очнулся в облике плосколицего. Кажется, целителя звали Тиинчу. И он знал, что Уджурак — медведь.

Горло все еще болело, и каждый вдох давался с трудом. Уджурака бросало то в жар, то в холод. Он еще плотнее закутался в шкуры и снова лег на лежанку.

Нужно было как можно скорее выбираться отсюда, чтобы найти Токло, Лусу и Каллик.

Дверь напротив очага распахнулась, и в комнату вошел целитель. Посмотрев на Уджурака, он широко улыбнулся и сказал:

— Проснулся? Как ты себя чувствуешь?

— Лучше, спасибо, — выдавил Уджурак.

Когда он заговорил, боль снова пронзила его истерзанное горло, а голос был похож на скрежет когтей по камню.

— Вот и хорошо. Сейчас я дам тебе немного целебного отвара, — сказал Тиинчу. Подойдя к столу, стоявшему возле очага, он плеснул из кувшина в чашку немного жидкости и поднес Уджураку. Обняв его за плечи, он помог ему сесть.

— Выпей, — попросил целитель, поднося Уджураку чашку. — Скоро жар спадет, и ты снова сможешь ходить.

Уджураку нравились добрые глаза целителя и его сильные, крепкие руки. Страх оставил его. Кажется, этот плосколицый не хотел ему зла.

— Как тебя зовут, маленький медведь? — спросил Тиинчу.

— Уджурак.

— Как ты попал сюда? — целитель слегка наклонил чашку, чтобы Уджурак мог проглотить последние капли отвара. Потом взбил подушки на лежанке, и Уджурак оперся на них спиной.

— Я очень удивился, когда увидел тебя, совершенно голого, перед дверью своего дома, — продолжал он. — Ты упал со звезды?

Уджурак удивленно уставился на него. Он что, серьезно? Но потом он заметил искорки смеха в глазах Тиинчу и сам с трудом улыбнулся.

— Откуда ты? — спросил целитель, становясь серьезным.

Уджурак помедлил с ответом.

— Я не знаю, — признался он. — Я… не помню.

— Хммм…. — Тиинчу отошел к столу и взял оттуда кусок ткани, пропитанный какой-то остропахнущей жидкостью. Присев возле постели Уджурака, он осторожно протер ему лицо и шею. Уджурак блаженно вздохнул, наслаждаясь свежей прохладой.

— Ты ведь не мальчик, правда? — спросил целитель, впиваясь взглядом в глаза Уджураку.

Уджурак вспомнил темную пещеру и зайца, который гнал его вперед, выводя из мрака к теплу и свету. Дух этого зайца и сейчас был рядом, он чувствовал его в этом плосколицем самце, сидевшем перед его постелью. Он плосколицый и в то же время — заяц…

— Нет, — сказал Уджурак. — Я медведь.

Он приготовился к тому, что плосколицый в ужасе отпрянет в сторону или обвинит его во лжи, но Тиинчу только опустил веки.

— Ты был медведем, когда проглотил крючок?

— Нет. Я был гусем.

Тиинчу изумленно приподнял брови.

— В тебе живет дух не одного, а многих существ?

Уджурак кивнул.

— Но чаще всего я медведь. Но уже успел побывать и гусем, и орлом, и оленем…

— Значит, ты оборотень? — перебил целитель.

Он, не отрываясь, смотрел в лицо Уджураку, и в его темных глазах светилось что-то, похожее на восторг или даже на странную надежду.

— Я… Ну, наверное, — пробормотал Уджурак, склоняя голову набок. — А ты? Тот заяц в пещере — это ведь был ты, да?

Тиинчу кивнул.

— У тебя много обличий, а у меня только два: мужчины, как сейчас, и зайца-беляка. Большую часть времени я мужчина, но во сне становлюсь зайцем и узнаю то, о чем никогда бы не узнал, оставаясь мужчиной.

Уджурак вспомнил ощущение покоя, исходившее от этого стойбища плосколицых, и безотчетную уверенность в том, что здесь на них не будут охотиться.

— Все плосколицые умеют превращаться в каких-то зверей?

— Плосколицые? — улыбнулся целитель. — Хм, хорошее слово, очень точное. Нет, маленький медведь. Я здесь единственный плосколицый, обладающий духом животного.

Он нагнулся, внимательно всматриваясь в лицо Уджурака.

— Зачем ты пришел сюда? — спросил он.

Уджурак не сразу нашелся, что ответить. Честно говоря, он и сам не знал, зачем…

— Я… иногда я слышу голоса, — пробормотал он.

Уджурак не решился признаться Тиинчу в том, что этот голос принадлежал Силалюк — даже такой мудрый целитель вряд ли поверит в то, что могучая небесная медведица разговаривает с каким-то медвежонком гризли!

К счастью, Тиинчу не стал спрашивать его о том, кому принадлежал голос. Он вдруг резко встал, подошел к очагу и плеснул в стоящий на огне горшок какой-то густой, приятно пахнущей жидкости.