Последняя гостья

Я отодвинулась от кухонного стола. Моя бабушка была клиенткой другого банка. Она вписала мое имя в свой счет, так что после ее смерти мне не пришлось ждать, когда с ним разберутся, — я получила прямой доступ к деньгам, которых оказалось, впрочем, немного. Где-то у меня были реквизиты. В коробке, где я хранила все документы по нашим активам. По всему имуществу, которое раньше принадлежало ей и моим родителям, а потом перешло ко мне.

Эти документы сохранились. Я рылась в коробке, пока не откопала старую папку.

В ней я нашла погашенный чек — тот самый, с помощью которого я перевела деньги с бабушкиного счета на мой.

Я отнесла чек к компьютеру, просмотрела реквизиты, проверила их дважды.

Бумажный чек задрожал в моей руке. Да, да — цифры совпали. Тот же самый банк. Литтлпортское отделение.

Но я не переставала переводить взгляд. Туда-сюда. На экран. И на чек. И снова на экран.

Придвинулась ближе к экрану и затаила дыхание. Перечитала цифры еще раз.

Совпадал не только код банка. Но и номер счета. Одним из получателей этих денег и хозяйкой счета, на который их перевели, была моя бабушка.

Комната завертелась.

— Минутку, — я произнесла это вслух, хоть и не знала, с кем говорю. Просто подождите. Минутку.

«В каждом доме свои секреты, Эйвери». Это сказал Коннор прошлой ночью, и мне в голову не пришло отнести его слова к своей собственной семье.

Да еще сказанное Эрикой у меня в гостиной — что Сэди просила прислать к ним меня, называла меня по имени. Я даже не допускала возможности, что это правда. Ни разу не задумалась о том, что во мне могло изначально привлечь ее.

И вот нá тебе.

Я отодвинулась от стола, воскресила в памяти давнюю сцену. Ванная. Сэди входит и застает там меня. Вверх по ее шее ползет румянец.

Неужели она с самого начала знала, что я там?

Соскользнувший нож. Туалетная бумага, прижатая к порезу.

«Смотри не убейся». Она предостерегла меня так отчетливо и живо, когда я встала слишком близко к краю.

Как будто знала с самого начала.

Она видела меня в кухне их дома. Следила за мной. Знала, что я сделала.

Потом нашла дневник и выяснила, что я скрывала, о чем мечтала и чего боялась. И ни с кем не поделилась этой тайной.

Чего она хотела от меня? Неужели знала, что когда-то я проникла в ее дом? Забралась внутрь вместе с Фейт и Коннором?

Или что я сидела в лодке Коннора и заглядывала в огромные панорамные окна — смотрела на ее жизнь и ее тело, в которое мне хотелось вселиться?

Потом она разыскала меня на пляже и позвала к себе. В свой дом, в свою жизнь. Приняла меня по доброте…

Или. Или.

Как то, что принадлежало ей. Нет. О нет. Нет, Сэди.

Привела меня на ужин, вглядывалась в лица родителей, застывшее выражение на них. Ее открытая улыбка. «Видите меня сейчас?»

Рассказанная грустная история: смотрите, что стало с этой девчонкой. У нее нет родных, ей негде жить. Неужели вы не поможете? Голос Гранта, когда они предложили мне гостевой дом: «Так будет правильно».

Татуировка на моем теле, такая же, как у нее, в форме буквы «S» — я нашла тебя, твое место здесь, со мной.

«Не надо», — сказала она, когда мимо прошел ее брат.

Она считала меня секретом. И открыто выставила меня напоказ местным сплетникам. «Смотрите, что я нашла. Смотрите, что я сделала».

Она считала, что я — одна из Ломанов.

Лето 2017

Вечеринка «плюс одна»

22:30

Угроза приезда полиции стала далеким, затуманенным выпивкой воспоминанием. Таким же незначительным, как отключение электричества, или падение в бассейн, или тайны, выложенные на всеобщее обозрение в ходе игры за кухонным столом. Начался второй раунд.

Я ждала, желая узнать, как поступит Паркер после сцены наверху: Лус вылетела из комнаты, пылая остатками гнева. И ожесточенности.

Паркер никогда не играл в эту игру со стопками, сообразила я. Никогда не выкладывал при всех свои тайны. Ни разу за все годы, пока я знала его. Он всегда был слишком занят кем-нибудь — то одним человеком, то другим.

Или, может, остальные побаивались его. Возможной реакции и действий. Слухов о его прошлом, о бесшабашной ранней юности ходило предостаточно. О том, как он ввязывался в драки, — так рассказывала Сэди. У него был шрам, был блеск в глазах — в доказательство, что когда-то он проявлял буйство натуры. И это, в отличие от меня, только прибавляло ему притягательности теперь, когда все осталось в прошлом. Но все понимали, что оно существовало, следовательно, до сих пор таилось где-то у него в глубине.

Наконец Паркер вышел из-за угла холла — один. Заметил, что я наблюдаю за ним, и помедлил. Потом сменил курс, подошел и встал рядом со мной у входа в кухню, не зная, куда девать руки теперь, когда в них не было стакана. Хрустнул суставами — одним, другим. Мне представилось, как он сжимает пальцы в кулак.

— Что стряслось там, наверху? — спросила я, кивая в сторону холла, за углом которого скрывалась лестница.

Пропустив вопрос мимо ушей, он обвел комнату взглядом.

— Где она?

Этот город не из тех, где можно вызвать такси или «Убер» и добраться до дома. Лус оставалось лишь торчать здесь.

Паркер отошел от меня в сторону толпы.