Последняя граница. Дрейфующая станция «Зет»

— Я живу в одном из лучших отелей Будапешта, — заверил его Граф. — Как и положено человеку моего звания, естественно. Но, как холостяк, я должен, конечно, иметь... какие-то развлечения, скажем так. Мое отсутствие в отеле не привлекает внимания... Извини, что я так долго задержался, Янчи.

— Ничего. У нас с мистером Рейнольдсом тут состоялся в высшей степени интересный спор.

— Неизбежно о русских?

— Само собой.

— И мистер Рейнольдс, естественно, был убежден, что их нужно привести в другую веру с помощью уничтожения?

— Более-менее так, — улыбнулся Янчи. — Не так много времени прошло с тех пор, как и ты занимал подобную позицию.

— Все мы взрослеем. — Граф прошелся по комнате до бара, взял в руки темную бутылку, налил себе оттуда с пол-пальца в стакан и вопросительно посмотрел на Рейнольдса. — «Барак». Вы бы назвали это абрикосовым бренди. Смертельный напиток! Избегайте его, как чумы... Домашнего приготовления. — Рейнольдс с удивлением наблюдал, как тот выпил содержимое залпом и снова наполнил стакан. — Вы еще не переходили к делу?

— Я как раз переходил к нему. — Рейнольдс отодвинул тарелку и выпил глоток вина. — Вы, господа, возможно, слышали о докторе Гарольде Дженнингсе?

Глаза Янчи сузились.

— Конечно, да кто о нем не слышал...

— Точно. В таком случае вы знаете, что он собой представляет. Старый, дряхлый человек. Ему за семьдесят. Близорук. Типичный рассеянный профессор во всех отношениях. Кроме одного: мозг у него работает, как электронный компьютер. Он является величайшим специалистом и авторитетом в мире по высшей математике и баллистике, а также по баллистическим ракетам.

— Поэтому его и уговорили бежать к русским, — про-бормотал Граф.

— Его не уговорили. Таково общее мнение, но оно ошибочно.

— Вы уверены в этом? — подался вперед в своем кресле Янчи.

— Определенно. Так вот, относительно ранее перешедших к русским английских ученых старый Дженнингс выразился однажды вслух сильно, если не мудро. Он сурово осудил то, что называл устаревшим национализмом, и утверждал необходимость каждому человеку действовать в соответствии со своим разумом, совестью и идеалами. Почти немедленно, как мы полагаем, с ним связались русские. Он дал им отпор, послал ко всем чертям, сказал, чтобы они катились назад в Москву, объяснив, что ему их тип национализма нравится гораздо меньше, чем его собственный, британский. Вот, в общем, то, что он сказал.

— Почему вы уверены в том, что это соответствует истине?

— У нас есть магнитофонная запись всей беседы. Мы по всему его дому установили подслушивающие устройства. Но никогда не придавали огласке содержание этих записей, ибо после того, как он ушел к русским, было уже слишком поздно. Никто бы нам не поверил.

— Это очевидно, — пробормотал Янчи. — В таком случае так же очевидно, что вы отозвали своих сторожевых псов, тех, кто следил за ним?

— Отозвали, — признался Рейнольдс. — Во всяком случае это не имело бы значения. Мы следили не за тем, за кем нужно. Не прошло и двух месяцев после этой беседы старика с русскими агентами, как миссис Дженнингс и их шестнадцатилетний сын — школьник, Брайан — отправились в Швейцарию на отдых. Профессор женился поздно. Дженнингс должен был поехать с ними, но его задержало в последнюю минуту важное дело. Поэтому он отправил их одних, рассчитывая присоединиться к ним через два-три дня в отеле в Цюрихе. Приехав туда, обнаружил, что его жена и сын исчезли.

— Похищены, конечно, — неторопливо сказал Янчи. — Швейцарско-австрийская граница не является преградой для решительных людей. Или, возможно, ночью их вывезли на катере.

— Так мы и думаем, — кивнул Рейнольдс. — Озеро Констанс. Как бы то ни было, но точно известно лишь, что с Дженнингсом связались в самые первые минуты после его прибытия в отель, объяснили, что произошло, и не оставили никаких сомнений относительно будущего его жены и сына, если он не последует за ними за «железный занавес». Дженнингс старый, дряхлый человек, но отнюдь не старый дурак. Он знал, что с ним не шутят, поэтому сразу же отправился.

— И теперь, конечно, вы хотите вернуть его?

— Да, мы хотим вернуть его. Вот почему я здесь.

Янчи слегка улыбнулся.

— Интересно узнать, как именно вы собираетесь спасти его, мистер Рейнольдс, и конечно его жену и сына, так как без них у вас ничего не получится. Три человека, мистер Рейнольдс! Старик, женщина и мальчик. Тысячи километров до Москвы и глубокий снег, лежащий в степях.

— Не трех человек, Янчи, нет. Только одного профессора. Мне нет нужды ехать за ним в Москву. Он находится на расстоянии менее двух миль от места, где мы сейчас с вами сидим. Прямо здесь, в Будапеште.

Янчи даже не пытался скрыть своего удивления.

— Здесь? Вы уверены в этом, мистер Рейнольдс?

— Полковник Макинтош в этом уверен.

— В таком случае Дженнингс должен быть здесь, несомненно здесь. — Янчи повернулся в кресле и посмотрел на Графа. — Ты слышал об этом?

— Ни слова. В нашем управлении никто об этом не знает, могу поклясться.