Последняя граница. Дрейфующая станция «Зет»

Полковник замолчал, а Граф с сарказмом заметил:

— Он не думает, этому оборотню думать не требуется. Он тянет время. Он понял, что мы где-то поблизости. Но где? Поэтому и возникла первая пауза. Он советовался со своими помощниками.

Послышавшийся в доме крик приказа подтвердил догадку Графа. Из двери выскочил человек и, петляя по снегу, побежал к бронемашине.

— Он заметил нас или грузовик? Как вы думаете?

— И думать нечего. — Янчи бросил наушник. — Бронемашина. Обстреляют рощу или поедут на поиски? Вот в чем вопрос.

— Будут искать, — уверенно сказал Рейнольдс. — Зачем впустую тратить боеприпасы.

Он был прав. Не успел он договорить, как взревел дизель: бронемашина ожила. Неуклюже выбравшись на площадку перед домом, остановилась и начала разворот.

— Поедут искать нас, — согласно кивнул Янчи. — Чтобы стрелять, необязательно было передвигаться. Башня поворачивается на триста шестьдесят градусов.

Он вышел из-за дерева, за которым прятался, перепрыгнул через наполненную снегом канаву и, подняв высоко над головой обе руки, подал условный сигнал прятавшемуся в засаде Шандору: нажать на взрыватель.

Никто не был готов к тому, что произошло. Граф недооценил отчаяние, в которое впал Гидаш. Из полевого телефона, лежащего на земле, он услышал голос Гидаша:

— Огонь!

И прежде чем Граф успел предупредить Янчи, из дома раздалась очередь из карабина. Они отпрянули назад, за стволы деревьев, пытаясь укрыться от града свистящих пуль. Одни пули с хлопками впивались в стволы, другие — рикошетили, и их злой визг пропадал в глубине зарослей. Фонтаны снега кружили в воздухе, плавно оседая на землю. У Янчи не было ни малейшего шанса — он покачнулся и тяжело осел на дорогу. Рейнольдс напрягся и уже было сделал шаг из-за дерева, когда Граф схватил его за плечо и грубо прижал к дереву.

— Куда вас несет под пули? Жить надоело? — Голос Графа был полон ярости, но она предназначалась не Рейнольдсу. — Я думаю, что Янчи только ранен. Смотрите. Он шевельнул ногой.

— Но они будут стрелять по нему снова, пока не убьют, — возразил Рейнольдс. — Они изрешетят его лежачего.

— Тем более вам ни к чему совершать самоубийство.

— Но Шандор ждет сигнал! Наверняка он его не заметил.

— Шандор не дурак. Ему вообще не нужен сигнал. — Граф чуть высунулся из-за дерева, наблюдая, как бронемашина, переваливаясь на рытвинах, движется по дороге к мосту. — Если мост взлетит сейчас, то эта глупая машина остановится и начнет стрелять с этого места, хуже, если с помощью гусениц развернется и проедет через канаву прямо на дорогу. Шандор знает это. Смотрите!

Рейнольдс ждал. Бронемашина въехала на мост. Десять, пять ярдов, вот она перевалила за выгнутую часть моста. Шандор опоздал, с горечью подумал Рейнольдс, и в этот миг раздался приглушенный грохот, совсем не такой громкий, как ожидал Рейнольдс, и полыхнуло пламя, затем скрежет обрушивающейся каменной кладки, металлический визг и толчок, от которого дрогнула земля. Бронемашина завалилась передней частью в поток, длинное дуло пушки переломилось об остаток стенки моста, оно, будто сделанное из картона, причудливо изогнулось и теперь смотрело вверх.

— У Шандора великолепное чутье времени, — пробормотал Граф. Сухой, ироничный тон плохо вязался с резко очерченным ртом и еле сдерживаемой яростью. Он подхватил телефон, злобно крутанул ручку и подождал. — Полковник Гидаш?.. Это я, майор Говарт. — Граф отчетливо проговаривал каждое слово: — Знайте, вы сумасшедший дурак! Вы видели, кого подстрелили ваши головорезы?

— А зачем мне это знать? — проорал в ответ Гидаш. Видимо, потеря бронемашины вывела его из себя.

— Я вам объясню зачем, — спокойно прервал его Граф. Тон его голоса был мягким, но таил в себе угрозу. — Так вот, вы подстрелили генерал-майора Иллюрина, и если он мертв, то для вас лучший выход из создавшейся ситуации — охранять нас при переходе через австрийскую границу сегодня ночью.

— Болван! Сумасшедший!

— Выслушайте меня, полковник, а потом решайте, кто из нас не в своем уме. Если Янчи мертв, мы выходим из игры. Нас не интересует, что станет с его женой и дочерью. Можете делать с ними все что угодно. Мы просто перейдем границу, и не позднее чем через двадцать четыре часа рассказ профессора Дженнингса появится на первых полосах всех газет Западной Европы и Америки, в каждой газете свободного мира. Я позабочусь о том, чтобы подробно были описаны все стадии побега и роль, которую сыграли во всей этой истории вы, полковник. Представьте реакцию на случившееся Москвы и Будапешта. А что ожидает вас? Если повезет, попадете на Черноморский канал, может быть, в Сибирь. В любом случае вы просто исчезнете. Если Янчи мертв, считайте, что и вы тоже мертвы. Вы прекрасно все понимаете, полковник. — Граф замолчал.

Когда Гидаш заговорил, голос его снизошел до тихого шепота:

— Может быть, он только ранен, майор Говарт?

— Молитесь, чтобы он был жив. Мы посмотрим, что с ним. Если вам дорога ваша жизнь, уберите солдат.

— Сейчас прикажу.

Граф положил наушник и увидел, что рядом стоит Рейнольдс и пристально на него смотрит.

— Вы решили предать Юлию и ее мать?