Последняя империя. Книга первая

Народ при виде стройной толпы «союзников» шарахался к краям тротуаров, связываться с ними не хотелось никому. Через десять минут Витька подвел товарищей к обычному пятиэтажному дому постройки хрущевских времен.

— Здесь, — он кивнул на подвальную лестницу с торца дома.

— Еще выход есть?

— Да, с другой стороны.

Серый оглянулся назад:

— Кулик, заткни одним отделением ту дыру.

Десять человек тотчас отделились от толпы и скрылись в темноте. Остальные подошли к двустворчатым, обитым жестью дверям. Серый приложил ухо к двери, прислушался и удовлетворенно кивнул головой:

— Здесь они!

Мирон понял, что роли в бригаде распределены давно. В правой руке своего соседа он увидел полуметровый металлический прут с характерной ребристой структурой арматуры, проглядывающей даже через несколько слоев изоленты. В левой руке он держал фонарик. Точно так же были вооружены и все остальные «союзники». Серый посторонился, и два самых мощных дружинника с разбегу врезались в двери. Засов изнутри устоял, но не выдержали петли. С грохотом дверь завалилась, где-то вдалеке мелькнул слабый свет, затем раздался истошный женский визг. Свет впереди погас, но дружинникам он уже был не нужен. Тройками врываясь в дверь, они разбегались по отсекам хитроумной конструкции подвала. Впереди Мирона пляшущие огни фонарей высвечивали бетонные закоулки, раздавались крики, возбужденно-агрессивные и болезненно-панические. Об первого завсегдатая подвала он просто споткнулся, почувствовал под ногами что-то мягкое, податливое. Пробегавший мимо дружинник посветил на пол, и Мирон увидел лежащего на боку человека, по пояс голого, худого, с черной бородой и длинными волосами. Лицо его было запрокинуто и залито кровью, рука неестественно закинута назад.

«Хиппи», — понял Мирон. Дружинник побежал дальше, и Мирон поспешил за ним вперед, он просто боялся оставаться один на один с этим окровавленным человеком. Спотыкаясь и поминутно наталкиваясь на шероховатые бетонные стены, он шел вперед. В одном из отсеков двое дружинников старательно и с душой пинали обнаженного парня. Фонариком им подсвечивал третий. Мирон, присмотревшись, понял, что это его сосед, Витька. Выглядел он довольным, кивнув на избиваемого, пояснил:

— Голубой, пидорюга!

Мирон пошел дальше. Кое-где под ногами хлюпала вода, пахло откровенной канализацией. Похоже было, что рейд подходил к концу, криков больше не слышалось, где-то впереди уже звучал смех. Лиц Мирон не видел, слышал только возбужденные голоса:

— Блин, вот они куда ушли, здесь дверь в подъезд открыта!

— Двое еще в отдушину нырнули, я одному хорошо так по заднице прутом достал!

— Вонища какая-то, не то уксус, не то ацетон.

— А ты не понял, что ли? Ханку варили.

Откуда-то сбоку раздался громкий голос Серого:

— Осмотреть подвал, все закоулки.

Лучи фонарей снова пришли в движение, а Мирон все так же на ощупь начал пробираться вперед. Вскоре он увидел более сильный свет. Горела обычная лампочка, подвешенная к потолку. Судя по всему, в этом большом отсеке был центр притона. Два старых, продавленных дивана, пара ящиков и плитка на одном из них — вот и весь интерьер подвального клуба. Опрокинутый ковш с мутным варевом, грязные шприцы и развешенные на проводе тряпки с пятнами засохшей крови, пара резиновых жгутов — все это не оставляло никакого сомнения, чем занимались завсегдатаи подвала.

В самой комнате находились двое, Серый и тот самый взводный, Кулик. Сначала Мирон не понял, что они делают. Сосредоточенно и осторожно Серый разворачивал небольшой полиэтиленовый пакет.

— Блин, да это же гера! — тихо сказал он. — Вот удача!

— Сколько?

— Десять чеков.

— Как делить будем?

— Шесть ментам, четыре нам... Хотя нет, хватит им и четырех чеков. Остальное загоним. Он сейчас стоит в десять раз дороже ханки...

В это время за спиной Мирона послышались возбужденные голоса, полоснули лучи фонарей, и он вынужден был шагнуть в освещенную зону. Серый даже немного вздрогнул, настолько бесшумно и неожиданно выросла из темноты фигура новичка.

— А это ты, молдаванин... — протянул ротный.

«Видел он что или нет?» — мелькнуло в голове студента-философа. Большую часть найденных наркотиков дружинники сдавали милиции, для отчетности, но некоторую их долю ротный обычно припрятывал и сбывал студентам из своего общежития, в основном африканцам.

Серый еще размышлял над тем, что видел этот пацан, когда в отсек с шумом ввалились трое «союзников». Под руки они заволокли и бросили в угол того самого парня с бородой. Теперь было видно, что хиппи пришел в себя.

— Спрятался в уголок и думал, что мы его не найдем! — радостно доложил один.

— Встань, сука! — крикнул на хиппи Кулик.

Тот с трудом повиновался. Кулик ногой отодвинул в сторону ящик и встал перед старожилом подвала в каратистскую стойку. Резко развернувшись на триста шестьдесят градусов, он ударил хиппаря ногой в солнечное сплетение. Тот отлетел обратно в угол и застонал от боли. Дружно заржавшие дружинники одобрительно захлопали в ладоши. Кто-то даже крикнул:

— Браво!

Но Серый поморщился.