Последняя империя. Книга вторая

— Израильский народ должен жить в постоянном напряжении, — частенько говорил он своим сподвижникам по партии «Ликуд». — Мир для нашего народа вреден. Только при постоянном напряжении и постоянной тренировке нарастают настоящие мышцы. А то, не дай боже, наши дети начнут дружить с детьми арабов. Потом же они не смогут в них стрелять!

На Храмовой горе все прошло нормально, охрана премьер-министра сработала на славу, не подпустив близко ни кого из разгневанных мусульман. Но неприятный сюрприз ожидал Амита когда он приехал с докладом в израильский парламент. Около здания кнессета его ожидала большая толпа единоверцев с лозунгами протеста. «Амита — вон из премьеров!». «Мы хотим мира, а не камней и пуль!». Демонстранты не ограничились транспарантами, и когда через час премьер-министр снова показался на ступенях кнессета, из толпы в его сторону полетели гнилые помидоры. Два из них достались широким спинам телохранителей, но один перезрелый овощ попал точно в лицо старому «Льву сионизма». Уже в машине Амиту стало плохо, он начал задыхаться, лицо побагровело.

— Предатели... они не понимают! — хрипел он пока секретарь на пару с телохранителем стаскивал с премьера галстук и расстегивал рубаху. Обширный инфаркт усугубился инсультом, и в ту же ночь Ицхака Амита не стало.

Пришедший на смену Амиту Менахим Газит не стал более сговорчивым, но последовал парламентский кризис, и через месяц «Ликуд» вынужден был пойти в отставку.

Кора Нельсон смогла сделать то, что не смог сделать более эрудированный принстонский профессор. Ведя переговоры жестко и требовательно она заставила обе стороны пойти на уступки. Восточный Иерусалим остался под протекцией Израиля, но Храмовый комплекс отошел к международным войскам созданным на основе нейтральных стран: Швейцарии, Австрии и Финляндии. Кое какие послабления выторговали для себя палестинцы.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

КРАСНАЯ МЕЛЬНИЦА

ЭПИЗОД 44

Это строение в пятидесяти километрах от Новосибирска носило название «Охотничий домик». Когда-то здесь, среди нетронутой природы госзаказника действительно стояла простая сибирская изба с русской печью и банькой, но два года назад по приказу генерал-губернатора Восточной Сибири Николая Анатольевича Месяцева была проведена хорошая дорога, выстроен трехэтажный особняк с автономным обеспечением, сауной, плавательным бассейном и прочими атрибутами силы и власти. Генерал появлялся здесь редко, раза два в месяц, но уж приезжая отрывался на полную катушку: въезжал во двор целым кортежем, с многочисленной свитой, девочками, ящиками шампанского — любимого напитка губернатора, и гудел дня три, спасаясь от повседневной нервотрепки, забот и однообразия семейной жизни. Но в этот зимний вечер кортеж машин, проехавших во внутренний двор «Охотничьего домика», был необычно мал, всего три машины и вместо веселого женского смеха звучали одни мужские голоса, большей частью озабоченные и даже злые. А вместо шампанского из машины выволокли связанного по рукам и ногам человека.

— Тащите его вниз, — гулко рявкнул голос губернатора. — И займитесь им по полной форме, я подойду попозже.

Поднявшись наверх Месяцев сбросил с плеч надоевший китель, расстегнул галстук, и, достав из холодильника бутылку шампанского, торопливо распечатал ее, пролив в пенном потоке добрый бокал щедрого подарка Абрау-Дюрсо. Выпив остатки солнечного напитка генерал немного успокоился, уже не торопясь переоделся в спортивный костюм, даже причесался перед зеркалом, привычно помассировав свою изрезанную морщинами, потасканную физиономию. Несмотря на свои сорок семь прожитых лет генерал-лейтенант выглядел гораздо старше своего возраста, рыжеватые волосы на голове изрядно поредели, обильные мешки под глазами и нездоровая синюшность дополняли эту нерадостную картину. Высокая и мощная фигура губернатора в последнее время изрядно раздалась вширь, а выработанный еще в училище командирский голос приобрел астматические оттенки старого, простуженного органа. Прихватив начатую бутылку и фужер генерал спустился в подвал. Увы, лишь войдя в большую комнату рядом с бойлерной Месяцев понял что опять случилось что-то не то. Его личный врач суетился над телом привезенного им человека, трясущимися руками раздирая полы пиджака и рубашки он пытался воткнуть шприц в хилую грудь пленника. Лица остальных трех человек стоявших рядом с доктором и его пациентом казались через чур бледными и растерянными.

— Ну, что там еще, мать вашу!... — с ходу обрушился на своих приближенных губернатор.

— Сердце у него оказалось слабое, — признался моложавый офицер со звездами майора на погонах. Удар тяжелого генеральского кулака немедленно обрушился на лощеное лицо майора. Отлетев к стене адъютант зажал лицо руками, а из под пальцев потекла обильным потоком кровь. Остальные спутники Месяцева невольно отшатнулись в стороны, но гнев генерала оказался направлен не на них.

— Ты чего, Семен, охренел! — заорал губернатор на врача. Но плотный, коренастого сложения военврач отнюдь не оробел.