Последняя империя. Падение Советского Союза

Решение о созыве конференции было достигнуто в ходе июльского визита Буша в Москву. Однако дорогу в Мадрид начали прокладывать в Париже восемью месяцами ранее. В ноябре 1990 года главы европейских государств встретились во французской столице с лидерами США и Канады. Эта встреча переросла в своеобразные мирные переговоры, подытожившие результаты холодной войны. По случаю падения Берлинской стены и железного занавеса, а также других событий в Восточной Европе в последние месяцы, была принята Парижская хартия. Этот документ перебросил институциональный и идеологический мост с Запада на Восток и стал основой для создания ОБСЕ².

Джеймс Бейкер был уверен, что это означает финал холодной войны. Эта уверенность основывалась не столько на факте подписания Парижской хартии, сколько на общем характере действий Советского Союза. Впервые со времен Ялтинской конференции руководство СССР совместно с США участвовало в разрешении крупного международного кризиса – вторжения Саддама Хусейна в Кувейт. Именно в Париже Горбачев ответил согласием на предложение Буша выступить соинициатором подготовленной Соединенными Штатами резолюции Совета Безопасности ООН, санкционировавшей применение силы к Ираку. Горбачев преодолел сопротивление сторонников жесткой линии из своего окружения – он сдержал слово, предоставив Бушу и международной коалиции возможность ударить по силам Хусейна, выбить их из Кувейта и войти в Ирак³.

После победы в Персидском заливе влияние США в регионе значительно выросло. Это дало Вашингтону возможность инициировать созыв мирной конференции. СССР поддержал идею и придал ей новый импульс после путча и назначения министром иностранных дел Бориса Панкина. В октябре 1991 года Советский Союз восстановил разорванные после Шестидневной войны (1967) дипломатические отношения с Израилем. СССР неожиданно для США не стал согласовывать этот шаг со своим главным союзником в регионе – Сирией. События развивались в соответствии с американским планом. В разговоре с эмиром Бахрейна Буш высказался о новой политике Советского Союза так: “Мы больше не воспринимаем его как угрозу нашим интересам на Ближнем Востоке”. Джеймс Бейкер провел многочисленные встречи с лидерами стран региона, от премьер-министра Израиля Ицхака Шамира до президента Сирии Хафеза аль-Асада. Все они начинались с одной фразы: “СССР целиком на нашей стороне”⁴.

Михаил Горбачев разделял взгляды американцев на будущее Ближнего Востока, однако события в СССР ставили под сомнение реальность выполнения взятых на себя международных обязательств. Неуверенность усиливали исторические параллели. Парижский саммит (ноябрь 1990 года), давший зеленый свет конференции в Мадриде, стал последним международным форумом в политической карьере Маргарет Тэтчер. Пока Тэтчер участвовала в переговорах в столице Франции, в Лондоне свершился тихий переворот в Консервативной партии, и Тэтчер лишилась поста. Для британцев это стало своего рода повторением истории: Уинстон Черчилль, занятый в Потсдаме, проиграл выборы дома. Были все основания ожидать, что Мадридская конференция станет последней для еще одного тяжеловеса – Горбачева.

Буш записал в дневнике: “[Есть] сведения, что он [Горбачев] долго не продержится… Это, возможно, моя последняя встреча с ним в этой роли. Время не ждет”. Несколькими минутами ранее он надиктовал: “Я понимаю, что положение Горбачева и центра вообще пугающе изменилось. Он постоянно теряет влияние. Хочется узнать, в каком он настроении. Горбачев до сих пор отвечает за ядерный арсенал, но в экономических вопросах контроль. переходит к республикам. Помнится, не так давно он терпеть не мог Ельцина. [В июне 1990 года] в Кэмп-Дэвиде он [Горбачев] дал понять, что у Ельцина нет будущего. Теперь же все изменилось”⁵.

Горбачев вылетел в Мадрид в подавленном настроении. Был вечер 28 октября. Ельцин находился в центре внимания. События, которые прежде заняли бы центральное место в выпусках новостей – приближающийся американо-советский саммит и международная мирная конференция, – отошли на второй план. Да и освещались эти темы явно не в интересах Горбачева. “‘Посол несуществующего государства’ […] – такими словами встречали М. С. Горбачева московские газеты”, – вспоминал о тех днях министр иностранных дел СССР Борис Панкин. Советский президент принимал эти выпады близко к сердцу. На невинный вопрос журналиста: “Кто замещает вас в Москве в ваше отсутствие?” он резко ответил: “Я продолжаю быть президентом. Никто не занял мое место. Все остальные делают то, что и должны. Никто не может вывести меня из игры”⁶.