Последняя империя. Падение Советского Союза

В начале ноября, за месяц до выборов, опросы показывали: Кравчук может рассчитывать более чем на 30 % – и лидирует с большим отрывом. Вторым шел бывший политзаключенный Вячеслав Черновол, глава Львовской областной рады: ему давали немногим более 12 %. Соперники Кравчука утверждали, что с ними ведут нечестную игру – используя административный ресурс. Леонид Макарович и вправду был плоть от плоти номенклатуры, которая лишь на него и рассчитывала. Верхи УССР, еще недавно относившиеся враждебно – самое меньшее холодно – к желанию выйти из-под крыла Москвы, теперь горячо его поддерживали. Двадцать четвертого августа “красное” большинство в парламенте проголосовало за независимость – при условии, что три месяца спустя это решение утвердят на референдуме. Такая оговорка оставляла пути к отступлению, но нужды в перемене курса уже не возникло².

Компартии отсрочка не помогла – в конце августа 1991 года она попала под временный, а затем и окончательный запрет. (В этом Украина опередила Россию на несколько месяцев.) Однако роспуск партии происходил по-другому: не было ни публичного унижения вельмож, ни отъема собственности. Одно крыло аппарата без лишнего шума переписало партийные богатства на другое: они достались областным, городским и районным советам. Таким образом, господство сохранили, за редким исключением, те, кто еще недавно заседал в обкомах, горкомах и райкомах. Почти вся номенклатура уверовала в государственную независимость – и в Кравчука, ее пророка. С ним не были страшны ни лютый Ельцин, ни собственные демократы, ни “бандеровцы”. Партийные лидеры, прощаясь с Союзом и поставив все на Кравчука, получили пропуск в новое светлое будущее. Они изо всех сил помогали Кравчуку возглавить самостоятельную Украину – хотя, уступи он национал-демократам либо проельцинским либералам, тут же ополчились бы на едва завоеванную страной свободу³.

Перед Кравчуком встало несколько трудных задач. После голосования 24 августа он понял: надо внушить избирателям, что недавний член Политбюро ЦК КПУ – лучший кандидат в президенты суверенной Украины, и убедить их проголосовать за независимость. Для этого требовалось найти общий язык с местными элитами, отговорить их от игры в сепаратизм – и подать нужные сигналы этническим и региональным меньшинствам, чтобы тех не пугало доминирование украинского большинства без посредничества и заступничества центра. Склонить на сторону Украины предстояло и командиров армейских соединений, которые по приказу руководства СССР либо РСФСР могли обернуться троянским конем.

Самой легкой казалась первая задача – завоевать сердце избирателя и выиграть президентскую гонку. Вызов Кравчуку бросили пять кандидатов, и симпатии сторонников перемен разделились. Городских интеллигентов обрусевшего Юго-Востока – в годы перестройки демократов ельцинского типа – представлял зампредседателя Верховной Рады харьковчанин Владимир Гринев: этнический русский, демократ, с первого дня путча – его твердый противник. По вопросу независимости Гринев оказался среди немногих депутатов, 24 августа проголосовавших против – не потому, что прислуживал Кремлю, а лишь из опасения оставить Украину под властью коммунистов. Тем не менее роспуск компартии убедил его, что провозглашение независимости выражает волю народа. Позднее Гринев рассказал в интервью: “Это обстоятельство в процессе предвыборной кампании довольно четко просматривалось – что настрой у людей ориентирован на независимость Украины. Когда встречаешься с массами, это не скроешь настроение”⁴.

Кандидат от национал-демократов Вячеслав Черновол, диссидент со стажем, подчеркивал, что, в отличие от Кравчука, всегда боролся с режимом и не менял взгляды по обстановке. Впервые Черновола арестовали в 1967 году, а в тюрьмах и лагерях хватало времени на раздумья о том, какую Украину он хочет и может построить. Черновол считал, что независимой Украине придется стать федеративным государством. Заняв весной 1990 года, после первых свободных выборов, пост председателя Львовской областной рады, он выступил за автономию исторически сложившихся регионов, в том числе Галиции (трех областей со столицей в Львове). Но ко времени президентской кампании Черновол к этой идее охладел: она могла стать помехой на пути к самостоятельности⁵.