Последняя империя. Падение Советского Союза

Пока, однако, с языком следовало подождать – не потому, что сам министр еще брал уроки украинского, а потому, что подход новой власти к комплектованию армии не предусматривал и даже исключал резкие перемены. Другое дело, если бы Украина, по примеру прибалтийских стран, настояла на выводе советских войск со своей территории и создала Вооруженные Силы с нуля. Кравчук и Морозов понимали, что этот вариант даже не стоит рассматривать всерьез. Семьсот тысяч военнослужащих просто некуда девать. У России впереди были долгие годы мучительного возвращения войск из Восточной Европы. Киев мог лишь взять на себя командование теми частями, которые ему достались, и постепенно их украинизировать.

С рядовыми вышло довольно легко – местная молодежь заменила призывников из других республик. Не представлял проблемы и младший командный состав, состоявший сплошь из украинцев. Зато офицерский корпус набирали со всех уголков Союза, отбросив советский метод отбраковки по этническому признаку. Не меньший вес имели место рождения, родственные и прочие связи с Украиной. Много значило и то, выказывает ли офицер желание служить Украине. Если он устраивал начальство, незнание языка помехой не становилось: Кравчук надеялся выплавить из пестрого населения политическую нацию, Морозов выбирал своих офицеров по тому же принципу.

Ядерное оружие оказалось еще одним барьером на пути к независимости. Сначала ни Морозов, ни политическое руководство Украины вопрос о выведении ракетных войск стратегического назначения (РВСН) из союзного подчинения не поднимали. Задуматься об этом Морозова заставил разговор с Генри Киссинджером. Бывший советник по национальной безопасности и госсекретарь в правительстве Никсона и Форда, казалось, дремал – но это лишь казалось. Когда Киссинджер осведомился, куда Украина денет ядерные ракеты и стратегические бомбардировщики, Морозов ответил: все это останется под контролем Москвы. Киссинджер, с той же сонной миной, поинтересовался: “И какая же тогда у вас независимость?” Украина не могла присвоить часть советского ядерного арсенала, не рискуя получить клеймо страны-изгоя. Однако если правительство всерьез хотело уйти из-под опеки Кремля, тому нельзя было позволить держать на Украине крупные войсковые соединения. Морозов решил вывести РВСН в Россию: лучше вовсе от них отказаться, чем оставить у себя троянского коня.

Осенью 1991 года планы Морозова по формированию украинской армии казались почти несбыточными. Союзные власти не позволяли Киеву переподчинить расквартированные на Украине части, Морозову же предлагали остаться командующим воздушной армией, по-прежнему выполнять приказы советского Генштаба, а в правительстве Украины работать на общественных началах. По его воспоминаниям, слов “министр обороны” при этом тщательно избегали. Морозов просил о переводе из Москвы нескольких генштабистов родом с Украины, которые вызвались помочь сформировать армию. Уехать им позволили, но их отношения с прежними коллегами заметно испортились.

Морозов разместился в центре Киева, в здании, откуда недавно выехали партийные чиновники. Работа министерства шла тяжело – сказывались неполнота штата и нехватка денег. С подчиненными в регионах Морозов контактировал главным образом по телефону (украинцы из Северной Америки вдобавок подарили пару факсов) и ездил сначала на своем старом служебном автомобиле. Информация о том, что происходит в частях, добывалась только благодаря добровольным помощникам украинской власти – кое-где тем приходилось попросту шпионить за сослуживцами. Самого Морозова командующие военными округами едва терпели, тем более что они были старше его по званию.

В ноябре прошел слух, что генерал-полковник Виктор Чечеватов, возглавлявший Киевский военный округ, отдал приказ арестовать Морозова. (Чечеватов сопровождал Варенникова, когда тот явился к Кравчуку во время путча.) Просочились известия, что Горбачев велел устроить на Украине маневры 28 ноября – практически накануне референдума. Морозов едва ли мог повлиять на войска, расположенные на территории государства, которое назначило его министром обороны¹⁹.

Воскресным утром 1 декабря Кравчук на избирательном участке опустил бюллетень в урну под объективами десятков фотокамер: украинские и зарубежные репортеры фиксировали исторический момент. Подобно многим согражданам, голосовать Леонид Макарович пошел с утра. Первые сводки обнадеживали: явка была высокой.