Последняя империя. Падение Советского Союза

Но Кравчук не спешил. Когда Горбачев сказал ему, что даже президент США понимает “историческую бесперспективность” стремления Украины к независимости (он имел в виду киевскую речь Буша), Кравчук отреагировал уклончиво. Его не подкупило и предложенное Горбачевым расширение роли украинских властей в союзных структурах в противовес Ельцину. На вопрос Горбачева об отношении Кравчука к возможному назначению главы Совмина УССР Витольда Фокина главой союзного временного правительства Кравчук дипломатично ответил: Фокин – отличный выбор, но он вряд ли согласится уехать с Украины. Тот действительно отказался²⁰.

Вероятно, итоги поездки укрепили Кравчука в решении выступить за независимость. Он ехал в Москву убежденным сторонником идеи замены союзного правительства комитетом представителей республик. Однако успешная попытка Ельцина изгнать ставленников Горбачева из правительства и его внезапное решение осудить деятельность компартии изменили политический ландшафт. По своему значению эти шаги не уступали победе над ГКЧП. Вместо слабого, подконтрольного Горбачеву центра появился сильный центр Ельцина. Ни Кравчук, ни его коллеги из республиканского руководства не горели желанием участвовать в создании нового центра. Они не верили в возможность возвращения к принципу раздела полномочий времен Хрущева и Брежнева. За годы правления Горбачева киевская верхушка привыкла к ранее невозможной свободе. Теперь в центре видели источник нестабильности.

Во время путча Кравчук приобрел репутацию человека, способного пройти в дождь между каплями. Через двадцать лет он ответил на вопрос о справедливости этой шутки: “В принципе, все верно – я человек гибкий, дипломатичный, редко говорю людям правду прямо в глаза, совсем редко открываюсь. Опыт учит, что в политике бывают ситуации, когда любая откровенность или открытость может быть использована против тебя”. (Неожиданно искренне для политика.) В Киеве Кравчука ждал настоящий потоп. Умение ходить между каплями оказалось бесполезно: вместо зонта уже нужен был спасательный жилет. Никто не знал, найдет ли он его²¹.

Утром 24 августа у Верховного Совета собралась толпа, скандировавшая: “Позор Кравчуку!” Выступая перед депутатами, потрясенный Кравчук утверждал, что ни минуты не признавал законность путча. Его слова транслировались на улицу через громкоговоритель. Политик согласился поставить на голосование целый ряд оппозиционных законопроектов, предусматривавших расширение политической самостоятельности Украины: “Необходимо… принять законы о статусе войск, находящихся на территории республики. Главе украинского государства должны быть подчинены внутренние войска, Комитет государственной безопасности, Министерство внутренних дел. При этом они не должны входить ни в какие союзные структуры. Речь может идти только о координации действий. По этим вопросам мы тоже должны немедленно принять законодательные акты. Пришло время решить вопрос о департизации правоохранительных органов республики”²².

Но национал-демократы хотели большего. Академик Игорь Юхновский, возглавлявший эту группу в парламенте, требовал независимости. Писатель Владимир Яворивский зачитал короткий документ под названием “Акт провозглашения независимости Украины” и попросил поставить его на голосование. Депутаты пришли в замешательство. Лидер коммунистов Станислав Гуренко попросил объявить перерыв. Кравчук согласился, предложив фракциям использовать это время для выработки позиции по поставленному вопросу. Сложнее всего это было сделать коммунистам²³.

Главный автор Акта провозглашения независимости – Левко Лукьяненко – в то время возглавлял Украинскую республиканскую партию, наиболее организованную политическую силу Украины. Этот политик провел в заключении более двадцати пяти лет и был живым воплощением жертв, принесенных страной на алтарь свободы. Депутаты-демократы хотели, чтобы именно он зачитал документ. Эта честь выпала Яворивскому лишь из-за сумятицы. Во время состоявшегося за несколько недель до переворота обеда президента США с украинскими политиками Лукьяненко подошел к Бушу и протянул записку с тремя вопросами. Два касались украинской оппозиции, один – независимости Украины. Вопрос был написан на плохом английском и звучал так: “Может ли правительство США, самого сильного государства в мире, помочь Украине стать полноправным субъектом международных отношений сейчас, когда неминуемый распад Российской империи стал свершившимся фактом?”

На обратном пути Буш продиктовал Эду Хьюэтту: “Во время сегодняшнего обеда Левко Григорьевич Лукьяненко очень вежливо обратился сначала ко мне, а после – к председателю Кравчуку. Это один из депутатов Верховного Совета Украины. Он диссидент, двадцать лет просидел в тюрьме, а теперь представляет движение за независимость – ‘Народную раду’”. Буш поручил Хьюэтту подготовить ответ. Проект документа от 5 августа представлял собой изложение обычной позиции США: любое изменение структуры СССР должно происходить “лишь путем мирного, дружественного диалога республик и союзных властей”²⁴.